Когда подъезжали к первому зданию, Равна увидела, что в нем не менее пятнадцати метров от пола до конька крыши и в ширину почти сорок метров. Земля вокруг завалена большими кучами… чего? Отходов? Нет. Совсем рядом – пиломатериалы и полированная металлическая штамповка, все более или менее аккуратно разложено по поддонам. Цепи тропиканцев таскали носилки туда-сюда, перенося… в общем, сырье, чем бы оно ни было, к главному входу. Рикша свернула еще дальше на юг, чтобы не мешать движению.

Они снова повернули и подкатили прямо к углу входа, так чтобы не мешать носильщикам. Под портиком стояла восьмерка: Магнат встречал их лично. И при нем – его радиосинглет и стая-Божидар. В тени – еще одна вооруженная стая, охранник.

– Слава Силам, – сухо заметил Джефри, – что я не вижу здесь Хранителя.

Насколько можно было заметить, в свиту входила лишь еще одна стая, худощавая четверка.

Вылезая из рикши, Равна услышала детский человеческий голос. Она сперва решила, что это Магнат, но голос вопил:

– Равна! Равна!

Она обернулась – это был…

– Тимор!

Мальчик прошел между Магнатом и спешил, прихрамывая, к ней, раскрыв объятия. Равна бросилась по бетону к нему навстречу, Джефри за ней. Они встретились всего в нескольких метрах от поджидающих стай. Равна присела, обняла мальчика, подхватила на руки, прижала его к себе, как ребенка – каким он и выглядел. Сегодня он не стал возражать.

– Как я рада тебя видеть!

– Как я рад тебя видеть!

Поставив Тимора на землю и отпустив, она увидела бегущие по его лицу слезы. Он то ли плакал, то ли смеялся – может быть, все сразу. Через минуту он отвернулся от Равны и шагнул к Джефри.

– Привет, Тимор, – сказал Джефри серьезно и протянул руку. – Как жизнь?

Тимор пожал ему руку:

– Нормально. Ты теперь помогаешь Равне?

– Я… – Джеф глянул на Равну. – Да, Тимор. – И он еще кивнул в подтверждение: – На самом деле помогаю.

– Ты видел Гери и Эдви, Тимор? – спросила Равна. – Как они?

– Гери получше. Мы оба в камерах в главной башне. – Он махнул рукой в сторону дворца. – А Эдви, боюсь… Эдви…

– Эдви Верринг пал жертвой какой-то болезни вроде водянки. Я делал все, что мог, но увы…