«Я сам принадлежу к имущему классу. Я — предприниматель». — Так начал он свою речь.

«Но и мне избирательное право недоступно, ибо я не прожил еще 20-ти лет на Южных Территориях. Однако я вышел на эту трибуну не ради того, чтобы пожаловаться на ущемление своих прав. Этих прав лишены 3/4 взрослого населения Республики! Какая же это республика? Какая же это демократия? Это — олигархия, власть привилегированного меньшинства!» — Обер сделал паузу, прислушиваясь к одобрительному шуму многотысячной толпы.

«Кто же лишен политических прав? Их лишено большинство — и это в основном те, кто своими руками создает благосостояние нашего государства!»

«Верно!» — раздались многочисленные выкрики из толпы.

«Те, кто служит опорой государства, должны иметь право на голос в решении государственных дел. Но это не все. Чтобы гражданин мог иметь суждение о государственных делах, он не должен принуждаться к 12-ти, а то и к 14-ти часовому изнурительному труду, после которого любой валится с ног. Мы должны заставить Ассамблею принять, наконец, билль о 10-часовом рабочем дне!»

«Правильно!» — крик толпы стал громче и дружнее. Обер перевел дыхание. Форсировать голос было нелегко.

«Если мы пошлем в Ассамблею Республики и в Ассамблеи территорий своих представителей, таких же рабочих людей, как большинство здесь собравшихся, они должны будут покинуть работу и на что-то содержать свою семью. Депутаты должны получать жалование, а после ухода со своего поста — пенсию!» — Обер резким жестом стукнул ладонью по перилам трибуны.

«Я вижу здесь многих, кого знаю, как активистов фабричных комитетов, профессиональных гильдий, товариществ мастеровых. Все они подвергаются гонениям за то, что отстаивают рабочую правду. Закон о свободе союзов должен защитить этих людей. Рабочий люд должен иметь право объединяться, чтобы договариваться с хозяевами не по одиночке!»

Гул одобрительных голосов нарастал.

«Если мастеровой теряет работу, оказывается на улице, то никому нет дела до его судьбы, до судьбы его жены и детей. Хуже того, если он попадет на глаза полиции, его отправят, как разбойника и убийцу, на принудительные работы! Мы должны потребовать отмены позорного закона о принудительных работах. Государство должно ввести специальный налог на предпринимателей, из которого будет выплачиваться пособие безработным!»

Под нарастающий шум толпы Обер еще раз перевел дух и достал из кармана листок бумаги с крупным типографским текстом:

«Вот здесь перечислены все наши требования. Мы бросим в лицо властям этот „Список Справедливости“ вместе с десятками, нет, с сотнями тысяч, с миллионами наших подписей!»