Навстречу ему из сияющего коридора шагнул пожилой мужчина в кремовом костюме. Аккуратно выбрит, подтянут, преисполнен достоинства. Такого бы никто не заставил тащить невесть куда веники и удочки.

Павлыш автоматически притормозил, пропуская его перед собой, и только потом сообразил, что лицо Кремового ему знакомо.

Собственно, встречались не далее как три дня назад.

«Как же его зовут? Вот черт, разве всех их запомнишь?» — Дело-то было на очередном «круглом столе» по случаю возвращения «полярников» с «Антея». Этот, в кремовом, тогда что-то говорил… что-то, показавшееся Павлышу как минимум небанальным на фоне остальных выступлений.

Сам он Славу, похоже, не узнал — да и вообще был слишком занят собственными делами. Встал под одним из фонарей и оглядывался с хмурым видом, супил мохнатые брови.

— Ты чего? — пробормотал у Павлыша за спиной Домрачеев. — Не тормози, сейчас вернется Эмма — и вряд ли она будет в восторге, если не найдет нас…

— Э, — сказал Павлыш, — да не влюбился ли ты часом, Домрачеев? Стокгольмский синдром, усугубленный поэтической натурой жертвы, а?

— Да ну тебя!.. — отмахнулся тот. — Видно же, происходит что-то серьезное, и она не на шутку переживает.

— Точно! Пал к ногам чаровницы, повержен и… — Павлыш осекся и перевел взгляд на фигуру в кремовом костюме.

Мужчина, все это время внимательно оглядывавший площадку, вдруг стремительно развернулся и уставился на них двоих. Было в нем что-то от грации крупного хищника, почуявшего вдруг приближение врага. «Или, — подумал Слава, — жертвы».

Кремовый подошел — чеканя шаг и не сводя с них прищуренного взгляда. Лицо у него было скуластое, рельефное, нос — острый, с широкими крыльями, и подобородок тоже острый. Павлыш почему-то подумал, что когда Кремовый спит, на подушке, должно быть, остаются глубокие вмятины.

— Добрый вечер, — сказал Кремовый. — Надо полагать, вы меня вспомнили, Владислав Владимирович. А вы — Домрачеев, да?

— Да, — кивнул Миша. Руку он Кремовому не протянул — просто потому, что обе были заняты круглым аквариумом (внутри вместо воды находились юла, штангенциркуль и бюстгальтер). — Мы тут… вот… Сами, в общем, не знаем, что делаем, если честно.

— Нас, — уточнил Павлыш, — некоторым образом похитили.

— Я знаю, Эмма иногда бывает… — Кремовый поджал сухие губы… — резковата. Пойдемте, по дороге объясню что к чему.

Домрачеев оглянулся на площадку:

— Но она нас будет искать…

— Не будет. Да, я не представился, меня зовут Сергей Феодосиевич Нороватый. Помните, Павлыш, о чем мы с вами говорили на «круглом столе»?

— Вы спрашивали о перспективах использования нуль-пространства. Дескать, почему человечество до сих пор не придумало способ перемещаться через «нулевку».