— И хорошо, что не разрешилась, — сказал вдруг Павлыш. — Может, это глупо и наивно, но мне было бы жалко труда стольких тысяч людей. Жалко ста шести лет, которые были потрачены на «Антея». Куда спешить? Год-другой в данном случае ничего не решат, согласитесь. Я имею в виду, — поспешно уточнил он, — с точки зрения человечества.

— А вы, Михаил? Вы думаете так же?

Домрачеев выразительно хмыкнул:

— Даже Павлыш так не думает. Это у него характер такой: возражать и спорить. Конечно, двигатели бы пригодились, но и послов можно понять. Вот сколько цивилизаций состоит в ГЦ? И насколько они отличаются друг от друга? Даже по тому, что мы знаем, выходит, что среди них очень мало млекопитающих, зато хватает и насекомых, и рептилий, и даже тех, кого сразу, с налету, не классифицируешь. Вряд ли при таком разнообразии у них у всех одинаковый способ жизни, а значит — мировоззрение, системы ценностей и все в том же духе. Конечно, им нужно время, чтобы нас изучить, — и поди угадай, какие выводы сделает каждая из цивилизаций ГЦ. По-моему, это как история со слепыми мудрецами и слоном.

— А что, — вмешался Павлыш, — нас отправляют в ГЦ? «Muzoon» — это он и есть, да?

Ответа Слава не дождался — потому что как раз в этот момент они вслед за грузчиками вошли в огромный зал — и навстречу с гневным: «Ну наконец-то!» — устремилась Эмма-Лилит.

Зал представлял собой полусферу, буквально заваленную разного рода предметами, столь разнообразными и плохо сочетаемыми, что похоже это было на переживший наводнение блошиный рынок. Эмма двигалась по узкому пандусу, изящно лавируя между гудящими корпусами машинерии, свертками, пакетами, гроздьями лампочек, тележками… Павлыш залюбовался ее отточенными движениями и точеным лицом, волосами, которые ниспадали ей на плечи…

— Сергей Феодосиевич, все готово, можно их отправлять.

— Слушайте, — не выдержал Павлыш, — я все понимаю: у вас спешка, много хлопот, решается судьба человечества, трубят барабаны, пылают костры. Но из элементарной вежливости, порядку для — вы бы хоть спросили, согласны мы или нет. Что ж такое-то: взять вот и выдернуть человека из привычной жизни и швырнуть неизвестно куда, да еще совершенно его игнорировать, как будто он кукла какая-нибудь или аквариум!

Эмма обожгла его взглядом, полным ярости и презрения:

— Слушайте, Домрачеев, перестаньте уже валять дурака. Вы с Павлышем как будто нарочно…

— Эмма, — вмешался Нороватый, — в общем-то, Павлыш прав. И почему вы называете его Домрачеевым?

Она отмахнулась:

— Это их шуточки, не обращайте внимания, Сергей Феодосиевич! Домрачеев — который с блюдом, а Павлыш — с аквариумом.