— Ах, — сказал академик Окунь — и сел, держась рукой за сердце.

— Ух ты! — повторил Коля. — Па, у него такая же коробочка, как у вергилия.

— Погоди-ка, он и нам их оставлял, — вспомнила Светлана. — Минутку. — Она выбралась из-за стола и исчезла в доме.

Тем временем Эмма отстранила Домрачеева, который встал перед ней, едва появилась птица, — отстранила и шагнула вперед.

— От имени землян рада приветствовать вас. Я — глава нашей делегации, Эмма Николаевна Клемехина.

Переводчик заскрежетал, заухал — видимо, пытался перетолмачить ее имя. Птица слушала, по-куриному склонив голову набок. Потом по телу ее как будто прошла дрожь — перья вздыбились, хохолок развернулся веером, — и птица отчаянно замахала крыльями, крикнула и взлетела. Она пронеслась над столом и людьми, по спирали круто взметнулась вверх, а потом вдруг снова опустилась на край стола. Зачирикала, то и дело топорща перья и двигая пальцами.

— Простите, — сказала коробочка-переводчик. — Это непросто, сложно, дико, вызывающе. Нужно время, чтобы привыкнуть… чтобы понять. Но я-память понял. Я-память готов к общению.

— Вы знаете, зачем мы здесь: мы и вы? — аккуратно спросила Эмма.

— Чтобы пройти концерт, выживание, изменение мира, потрясение основ. Чтобы влиться в новую стаю. В Галактическое гнездовье.

Люди обменялись взглядами.

«Кажется, — подумал Павлыш, — пророчество академика Окуня сбывается. Понять друг друга будет нелегко… но все-таки мы недурно продвинулись для начала».

— Это хорошо. — Эмма хотела было кивнуть, но, видимо, сообразила, что для птицы такой жест может означать что-нибудь другое — скажем, враждебность. Она моргнула и продолжала говорить, стараясь не двигаться и сохранять бесстрастное выражение лица. — Мы не знаем условий… эксперимента. Но, по нашему мнению, это неважно. Вы и мы… нам есть о чем поговорить, о чем рассказать друг другу. Думаю, именно этим мы и займемся — к взаимному обогащению.

— Мы тоже не знаем условий, — сказала птица, выслушав перевод. — И мы согласны с вашим предложением. Мы и сами хотели предложить то же самое.

Атмосфера слегка разрядилась, и следующие минут тридцать-сорок они просто знакомились: называли друг другу имена и рассказывали о себе.

Самоназвание и имена птиц ни воспроизвести, ни запомнить никто из землян не смог, так что в конце концов решили звать их ависами, а гостя — Отцом. Судя по его словам (точнее, по переводу, порой довольно туманному), Отец был главой семейства, которое ГЦ перебросил сюда, для дуэли-сражения-поединка. Полное имя гостя в переводе означало «отец семейства яростных и изобретательных инженеров-выращивателей», что скорее сбивало с толку, чем что-либо объясняло.