— Не говори «доктор, сэр», — неожиданно для себя вызверился Павлыш. — Говори «товарищ Павлыш», или «Владислав», или «доктор».

— Как ты велишь, — нисколько не обидевшись, кивнула Дженет. — Вла-дисс-лафф!

— Лучше «доктор», — смирился Павлыш. — Скажи, а ты уже переболела лихорадкой или еще не заразилась?

— Бог меня спас, — отмахнулась Дженет. — Ты сейчас начнешь лечить людей?

— Я хотел бы сперва помочь старейшине Кеннету. Не тревожься, лекарства хватит на всех.

Рацию доктор взял с собой и тут же вышел в канал: Ракушка-Ракушка, я четвертый, как слышишь, прием! Дженет смотрела на него с благоговением — похоже, глупая девица окончательно возвела землянина в ранг святых.

Радист Цыганков внимательно записал состав лекарства, уточнил по буквам и цифрам всю рецептуру, сверил — две — тысячи — доз — и отключился. Синтезатор на станции был, культиватор тоже, а на сырье шла любая органика. Промокнув пот со лба, Павлыш похвалил себя за хорошую память и прослушанный в университете курс старомодной, казалось бы, фармакопеи.

Дом старейшины не отличался от соседних ни размером, ни внутренним обустройством — те же нары, тот же громоздкий стол, та же неуклюжая глиняная посуда, жирный желтый огонь в светильниках, пятна плесени на полу. Бородатый, худой как смерть старец лежал у порога, словно спешил за помощью, его домочадцы хрипели посреди комнаты. Павлыш бегло осмотрел больных, впрыснул сердечное немолодой женщине, дал кислород беременной и затем только вколол бодрящий коктейль. Дженет, как заправская медсестра, помогла пациенту сесть, поднесла воды и удержала в железном объятии, когда тот замахнулся на гостя посохом. По счастью, способность соображать вернулась к старейшине Кеннету почти сразу. Исцеление родичей оказалось лучшим аргументом для упрямого патриарха.

Вопли, слезы, проклятия и молитвы длились недолго. Тряхнув бородой, старейшина приказал всем замолкнуть, успокоить младенцев и выйти прочь, оставив их с доктором наедине. Впрочем, Дженет пришлось остаться — разобрать бормотание старца без переводчика Павлыш даже не пробовал. Пространная речь о божьей воле, являющей себя там, где богу это угодно, и теми руками, которые бог сочтет нужными, его тоже не впечатлила. Важнее было другое — старейшина Кеннет согласился на госпиталь для колонистов. Живая собака лучше мертвого льва, кто бы спорил.

Разговор по рации впечатлил старца — корректируя указания, Павлыш не без удовольствия наблюдал, как Кеннет шепчет молитвы, перебирает бородавчатыми пальцами четки. Нет бога, кроме Попова, и Маркони — пророк его. Ты у нас еще в космос слетаешь, дедушка, дай только время.