— Ой, держите меня! Ой, умираю, — уже не смеялся, а стонал Сайрус.

— Одной левой! — тонко хихикал счастливый Фишка. — Одной левой!

Лина утирала слезы и всхлипывала от веселья. Это был чистый, добрый, настоящий смех.

«Черт побери! — думал Поль. — Это здорово, оказаться не сволочью, а нормальным человеком. Конечно, я виноват перед стариком и перед Мэтом, и перед Сайрусом и Линой. Но я искуплю. Я постараюсь. Я очень постараюсь…»

Соломон еле дотянулся до тумблера старта и нажал его.

— Одной левой! — прокомментировал он сквозь смех.

Они словно проглотили смешинку.

Корабль мелко задрожал, включая бортовые двигатели, покачнулся на опорах, оставляя планету, и стал медленно подниматься.

— Запудрили Мозги! — вдруг сказал Поль. И это уже было действительно смешно. Путешественники от бессилья рыдали, рычали, стонали…

Смех их оборвался так же неожиданно, как и начался.

Космолет поднялся над планетой метра на два, застыл на секунду и рухнул обратно на твердь.

— Что? — в наступившей тишине спросил Мэт.

— Не пойму, — прошептал Соломон. — Баки полные. Все в порядке… Почему не летим?

Тонкий одинокий смешок раздался среди гробовой тишины, как гром с ясного неба.

Солштрих смелея не менее весело, чем минуту назад путешественники.

— Что, я не угадал, где шарик? — спросил он сквозь смех. — Ай-ай-ай! Обидно как! Ну-ка, попробую еще раз. Впрочем, можно не пробовать. Как говорили китайцы — трудно найти черную кошку в темной комнате. Тем более, если ее там нет.

— Я победил! — закричал Поль. — Это нечестно.

— Ты обманул, — сказал Солштрих уже без улыбки. — Вот это действительно нечестно.

— Ты не отпустишь нас? — спросил Сол.

— Олимпийские игры продолжаются. Все зависит от вас, — развел руками Солштрих. — Желаю удачи. И победить в будущем времени. Ха-ха-ха…