— Этот… отобрал мой видеосонор!

Крон-принц резко обернулся на голос паяца.

— Так он твой, чудище?

И стянул с плеча инструмент, висевший на зеленом шнуре.

— Твой, спрашиваю?

Он неуклюже пробежался пальцами по клавишам, извлекая режущие ухо диссонансы.

— Можешь изобразить чего-нибудь, чудище?

Магнифико кивнул.

Торан вмешался.

— Вы захватили корабль Академии! Если Император не вмешается, вмешается Академия.

Коммейсон — обладатель вкрадчивого голоса — с кривой усмешкой проговорил:

— Это какая такая Академия? Или Мул уже не Мул?

Ответа не последовало. Крон-принц довольно осклабился. Поле, державшее руки и ноги паяца, было отключено. Крон-принц грубо сунул ему в руки видеосонор.

— Ну-ка, сыграй нам, чудище! — буркнул принц, — Сыграй для нас серенаду о любви и красоте нашей чужеземной гостьи! Объясни ей, что тюрьма моего папаши — не дворец, но что я могу отвести ее во дворец, где она будет купаться в розовой водичке и познает любовь принца. Играй и пой о любви принца, чудище!

Он присел на низкий мраморный столик, лениво покачивая жирной ножищей. Его сальная улыбочка вызвала у Байты бессильное бешенство. Торан беспомощно пытался сорвать гравитационные путы, но, увы, это было бесполезно. Лицо его покрылось капельками пота. Эблинг Мис пошевелился и застонал.

Магнифико сморщился и прошептал:

— У меня… пальцы онемели — как деревяшки!

— Играй, чудище!! — проревел принц. По знаку Коммейсона был выключен свет. В полумраке кронпринц встал, сложил на груди руки. Он ждал…

Длинные, тонкие пальцы Магнифико стремительно забегали по клавишам — от одного края клавиатуры до другого — и вот резко очерченная радуга перекинулась через тюремную камеру. Зазвучал низкий, глухой, вибрирующий, скорбный аккорд. Тембр становился выше, слышался громкий смех, за переливами которого угадывался рокочущий звон огромного погребального колокола.

Казалось, мрак сгущается. Музыка доносилась до слуха Байты как бы сквозь плотную складчатую завесу. Она видела слабый свет, мерцавший где-то далеко-далеко, будто одинокая свеча тускло мерцала со дна глубокого темного колодца.