Дверь в их квартиру была открыта, и он обнаружил ее сидящей на полу кухни. Она плакала. На полу валялись гнилые почерневшие овощи, а на столе лежал большой кусок покрытого зеленой плесенью хлеба.

— Уэверли, — позвал он, сбитый с толку.

— Уходи. Пожалуйста, — сказала она. Она не смотрела на него.

Он нагнулся и положил ей руку на колено.

— Что не так?

— Все! — простонала она, прислоняясь к тумбочке.

— Скажи мне.

— Нет, Киран, — сказала она, отталкивая его. Он сопротивлялся, а она была все еще слишком слаба, чтобы справиться с ним, поэтому она сдалась и сжалась в комочек.

— Я никуда не уйду, пока ты не объяснишь мне, что произошло, — сказал он. — В чем дело?

— В тебе, — прошептала она.

— Что?

— В тебе, Киран. — Она вытерла слезы. — Какого черты ты там устроил? — воскликнула она.

— Что ты имеешь в виду? Службу?

— Да, службу, — резко ответила она. — Ты хоть понимаешь, в кого ты превращаешься?

Она потянулась вверх, схватилась за стол и встала. Она плохо держалась на ногах, но не собиралась позволять Кирану дотрагиваться до себя.

— Уэверли, я не понимаю! — воскликнул он, идя за ней в гостиную.

Вместо ответа она принялась убираться, собирая чашки с кофейного столика, выравнивая пачки бумаг и расставляя три пары обуви возле двери. Она подняла куртку, которая была брошена на стул, и с любовью повесила ее в шкаф. Все это время Киран смотрел на нее, сбитый с толку и обиженный.

— Поговори со мной, — взмолился он.

Встретив ее взгляд, он увидел, что она в ярости.

— Я просто поверить в это не могу, Киран.