– Тут один челнок с заусенцем. Хотите, я ошкурю?

– Какие ты слова знаешь, оказывается, – хихикаю я. – Я думала, ты только умеешь говорить «нет» и ругаться.

Кир слегка краснеет.

– Ну ошкурь, ошкурь, – разрешаю. – Можешь и вот эти три тоже обработать, они совсем шершавые, я потому ими не пользуюсь.

Кир бежит в чулан, роется там, потом возвращается с наждачкой и рулоном оберточной бумаги, которую расстилает на ковре, чтобы не напылить. И садится шкурить.

Со временем он все чаще заглядывает в мой бук, где показывают что-то про лягушек.

– А какой это язык? – спрашивает он. Точнее, он-то спрашивает, какой это «диалект» или «говор», имея в виду региональные варианты муданжского.

– Это всеобщий, – говорю. – На нем говорят на других планетах.

– И вы его понимаете?

– Ага.

– Ух ты. – Кир смотрит на меня с восхищением.

– Азамат тоже его понимает, – говорю.

– Ну, он-то ясно, – протягивает Кир.

– Почему ясно?

– Ну так он мужчина, да еще Император, конечно, он все знает!

– Со знаниями не рождаются, – говорю. – Он в свое время много учился, чтобы много знать. Конечно, для этого нужен ум и терпение, но в принципе никто не мешает тебе выучить столько же.

– Я же не смогу понимать этот всеобщий, – пожимает плечами ребенок.

– Это еще почему? – удивляюсь я.

– Так я безродный.

– Был. Теперь ты очень даже родной. Да и вообще это не важно.