– Может, десерт? – вклинивается Сурлуг, убедительно изображающий, что ничего не случилось. – Сынок, принесешь?

Гардероб, который, кажется, и правда пропустил мимо ушей весь разговор, послушно отправляется на кухню. Сурлуг меж тем поворачивается к Айше и гладит ее по голове.

– Мы за тебя очень рады, – сообщает он и, в ответ на ее недоумевающий взгляд, поясняет: – Повезло тебе с пробивным наставником. В наше-то время девочек не брали.

Айша сочувственно смотрит на Уд.

– А можно еще спросить? – снова встревает Кир.

– Может, не стоит? – замечаю я.

– Кир, правда, – начинает Азамат.

– Я никому слова не скажу! – настаивает он.

– Да спрашивай уж, чего теперь-то, – отмахивается Уд.

– Я только узнать, вы как-то используете свою силу? Ну, кроме как случайно?

Уд качает головой и некоторое время молчит, потом вздыхает.

– А как ее не использовать? Консультирую немножко, в клубе да по совету, людям ведь надо. Но денег не беру! – Она быстро взглядывает на Азамата.

– Уд-хон, давайте я поясню, – тут же реагирует он. – Я ничего не имею ни против вас лично, ни против других женщин в такой же ситуации. Я здесь не как должностное лицо, просто в гости пришел. Клянусь, что от меня никто ничего не узнает.

Она кивает с отстраненным видом.

Ажгдийдимидин строит рожи и пишет на своем экране: «Сурлуг, я, пожалуй, еще лет двадцать обойдусь без гостей». Человек-гора заметно грустнеет.

– Слушайте, Уд, – негромко зову я, – а можно я вам тоже вопрос задам, только не при мужчинах?

Она кивает и встает, мы вместе выходим в небольшую уютную комнату рядом с гостиной, вероятно, кабинет для общения с опекой.

– Я вот о чем… – начинаю я.

– Я пила таблетки, – перебивает она, – и сила никуда не уходила. А уж когда беременная была, вообще из дому выйти было боязно, и так деревянная мебель побеги пускала, а жареный лебедь яйца нес.

– Ох, мамочки, – вздыхаю я. – Что ж у Айши-то будет?