Как ни удивительно, но я вполне уверена, что он говорит искренне, и это не жертва во имя политики, а действительно просто таково его желание, как будто он наконец понял правила игры и увидел, что по ним все же можно выиграть. Я вижу в его глазах новый азарт, новый источник силы бороться за то, чтобы мир стал лучше. И я влюбляюсь заново, в очередной раз, как всегда, когда он превосходит себя, когда потускневший прежний фитиль сам собой обновляется и светит в сто крат ярче, согревая всех, кому повезло быть по пути с этим удивительным человеком.

– Рыба готова! – объявляет дедушка, моя руки. – Если вы закончили выяснять свои отношения, то я пойду призову Артемиду к порядку, иначе она ужин пропустит.

– Кого? – не понимает Азамат.

– Бабушку, – поясняю я.

– А ее можно призвать к порядку? – осторожно интересуется Азамат.

Я киваю на дверь, мол, пошли, увидишь.

Вслед за дедушкой мы выползаем в гостиную, где бабушка по-прежнему конопатит мозг подуставшему уже Ажгдийдимидину.

– Ужин готов, – мирно произносит дедушка.

– Погоди, ты не видишь, я занята! – возмущается бабушка.

– Артемида.

У дедушки есть какая-то специальная интонация, с которой он произносит это слово, но на бабушку действует мгновенно.

– Впрочем, на сегодня можно и закончить, – резко переменяет мнение она. – Завтра повторим пройденный материал.

Духовник сонно кивает и с любопытством поводит носом. На запах стекаются и прочие гости и обитатели – Унгуц с внуком, мама с Сашкой и Умукх с Ирнчином, вернувшиеся с осмотра лабораторного комплекса, где Умукху предстоит жить. Возвращается и Янка, проводившая кастинг на девичник.

– А где Тирбиш? – внезапно вспоминает Азамат. – Почему не он Алэка укладывал?

– А он вчера в музее познакомился с девушкой, – доносит Янка. – Она промышленная альпинистка и еще занимается какими-то единоборствами. Короче, про Тирбиша можно временно забыть.

Кир многозначительно двигает бровями и перемигивается с Унгуцем, который еще успевает строить намекающие рожи Сычу, мол, и ты бы давно бы так бы.

– А ну-ка все руки мыть перед едой! – командует бабушка, прерывая пантомиму.

Мы дружно тянемся в ванную, пропуская вперед замученного духовника. Он аккуратно снимает браслет и кладет на раковину, потом закатывает рукава. Дедушка вносит ужин.

– Ажгдийдимидин, – без запинки окликает бабушка, – как на всеобщем называется то, что мы сейчас будем есть?

– Рыба, – не задумываясь отвечает духовник.