— Зачем? — Шрам, скрестив ноги, сидел на своих нарах. Спина прямая. Голос холодный. Но уже не мертвый.

— Зачем предупреждать? — уточнил Яман. — Да, чтобы травм не было. У нас тут шестеро с переломами, видел же… — он прикусил язык.

— Не видел, — равнодушно откликнулся Шрам. — Гравитацию отключают во время боя. А динамики существуют для того, чтобы отдавать нам приказы в экстренных ситуациях, либо когда придет время высаживаться в пункте назначения. У экипажа нет причин беспокоиться о травмах среди заключенных. Мы — вещи, не требующие бережной транспортировки.

Яман несколько секунд боролся с желанием ударить его. Удержался.

— Во всем есть плюсы, — сказал он, — понимание того, что для всех остальных мы всего лишь вещи — это объединяющий фактор. А то, что мы всё потеряли, делает нас равными. Никто, попав сюда, не может сказать, что потерял больше чем сосед по нарам, потому что всё — это всё. Каждый начинает заново. С нуля. Не худшая стартовая позиция.

— Мне казалось, эти люди — твои рабы, а не ovis.

— Не — что? — Незнакомое слово «ovis». Яман понимал большинство распространенных в Империи диалектов, но невозможно было понимать все.

— Не те, кого ты опекаешь, — объяснил Шрам. — Зачем они тебе?

— У нас слишком много шансов погибнуть, чтобы пренебрегать теми, кто рядом, — Яман, пожалуй, впервые вслух заговорил об этом. О том, зачем он завоевал эту власть — сомнительное место владыки в преддвериях Эхес Ур. И с удивлением понял, что стадо и хунды были нужны ему не только как бойцы в предстоящей войне. Он оставлял за собой право использовать людей так, как ему нужно, но… он действительно опекал их. — Мы все равно умрем, это понятно. Но есть разница — как именно.

— Я не вижу, но мне и не нужны глаза, чтобы понимать: ты все здесь устроил жестоко и рационально. У каждого свое место, даже убогие и калеки приносят пользу и оправдывают затрачиваемые на них усилия. Все, кроме одного. От меня нет пользы. И ты не рассчитываешь на нее когда-либо в будущем.

— Да я вообще не понимаю, чего с тобой нянчусь, — недовольно сообщил Яман, — наверное, «ovis» защищаю. От тебя. — Он попробовал слово на язык и убедился, что никогда не доводилось ни говорить его, ни слышать.

— Паства. Ovis означает «паства». Я тебя обманул. Тогда. Я ничего не смог бы с ними сделать.

— Выходит, я зря их спасал, — Яман усмехнулся. — Ты ничего не смог сделать с психом, который тебя изуродовал, ничего не смог бы сделать с десятком одержимых похотью парней, но что-то ты, все-таки, сделал.

— Заставил их подчиниться тебе. — В ровном голосе появилась тень удивления: — не знал, что ты заметил.