— Я не понял, что это, пока ты не пригрозил мне смертью. Это было слишком убедительно. Против логики, против здравого смысла, и все-таки, я поверил. Вот тогда и задумался.

— Они и так считают тебя хозяином, Яман. Мне почти не пришлось прилагать усилий. Это и есть то, что тебе от меня нужно?

— Ну, раз уж шансов получить твое прекрасное тело у меня нет.

— Да оно тебе и не нужно, — Шрам оставался бесстрастным, как храмовая статуя. Хоть воскуряй перед ним ладан и сжигай ритуальные моны.

Заключенным на этом корабле не полагалось никакого утешения от церкви, в трюме не было даже плохонького алтаря, и на секунду идея помолиться этому идолу показалась не такой уж безумной. По крайней мере, не выходящей за средний по трюму показатель безумия. Тут все не в себе, кто-то больше, кто-то меньше.

— Вообще-то, нет, — сказал Яман. — Мне от тебя ничего не нужно. Рассуждая здраво, Шрам, если я поверю в то, что ты можешь… как-то воздействовать на разум, я немедленно должен буду тебя нейтрализовать. Например, отдать обратно овцам. Или искалечить до полной беспомощности. Или сделать еще что-нибудь, что позволит мне чувствовать себя в безопасности. Но я не верю. А в тот день, когда тебя сюда сбросили, это я просто плохо соображал спросонья. Так что видишь, ни убыра я от тебя не жду.

— Потеряно не всё.

Яман не понял. Вопросительно взглянул в безглазое лицо. До сих пор не привык, что имеет дело со слепцом.

На удивление, Шрам каким-то образом угадал невысказанный вопрос.

— Ты сказал, что мы потеряли всё, и это нас уравняло. Ты прав насчет равенства, но ошибся насчет потерь.

— Ну да? И что у нас есть, кроме жизни?

— Самое главное. — Пауза. Пальцы коснулись повязки, скрывающей пустые глазницы. — Тебе ничего от меня не нужно, поэтому я помогу.

Голос изменился. Не стал громче, но стал глубже. В нем появились интонации, как вода в пересохшем речном русле, и это проявление живого в мертвом захватило внимание целиком.

— У нас есть Бог, — сказал Шрам. — Он никогда не оставит нас.

Странное дело, говорил он тихо, но услышали все. Хунды, овцы, психи — все до единого. Прервались все разговоры, замерли дела, в трюме воцарилось полное молчание.

Это было как-то слишком… странно? неправильно?

Пугающе.

Яман огляделся. На них смотрели десятки лиц. Даже полные шизики, которые, если их не трахали или не кормили, обычно просто сидели, тупо глядя перед собой, даже они вместе со всеми повернулись на голос.

— А раз Бог нас не оставил, — Шрама не смутила тишина, и он не видел, как на него смотрят. Наверное… не видел. — Значит, у нас есть надежда.