— Во-первых, нас пока никто не видел. Хессман и Фордроза уверены, что ты покойник.

— Что?! — воскликнула миссис Нейсмит.

Пришлось рассказать ей об исчезновении корабля капитана Димира.

— …И вот это, — Майлз указал на фальшивый имплантант, — сделано в основном для них, а уж потом — Для Кольхауна.

— Кстати насчет Кольхауна, — сказала бабушка. — Он все время тут крутится, высматривая тебя. Если ты и дальше собираешься оставаться неузнанным — остерегайся его.

— Спасибо за предупреждение, — кивнул Майлз и снова обратился к Айвену: — Слушай, если корабль Димира действительно был выведен из строя, то для этого как минимум требовалось забраться вовнутрь. Значит, им ничего не стоит устроить нечто подобное еще раз, если мы с тобой открыто явимся в посольство?

— Ох, Майлз! Сдается мне, ты все-таки успел подхватить от Ботари его болезнь. Теперь уже и мне самому начинает казаться, будто у меня на спине нарисована мишень!

Майлз улыбнулся:

— Ага, значит, все же пробуждаешься от спячки? Тогда вот что, — его взгляд вдруг унесся в неведомые дали. — Запомни, если ты врываешься в комнату, полную вооруженных людей, лучше это делать внезапно и без лишнего шума, чем с громким воинственным кличем…

Оставшаяся программа визита, как и предполагал Майлз, заняла немного времени. Они вывалили содержимое саквояжа на пол гостиной, и Майлз отсчитал пачку бетанских долларов, предназначенных для погашения его долгов, в том числе и бабушкиных субсидий. Миссис Нейсмит была слегка ошеломлена такой кучей невесть откуда взявшихся денег, но все же согласилась разослать необходимые суммы кредиторам. Самая внушительная куча предназначалась для восстановления лица Элли Куинн; когда бабушка сообщила, сколько это будет стоить, Майлз чуть не лишился чувств.

В конце концов у него в руке осталась лишь тощая стопочка банкнот, что вызвало у брата приступ неудержимого веселья:

— О, да ты, я вижу, не в убытке! Впервые за последние пять поколений представитель рода Форкосиганов добился прибыли! Это все примесь бетанской крови.

Майлз взвесил доллары на ладони и грустно улыбнулся.

— Это становится фамильной традицией. За день до того, как отец сложил с себя полномочия регента, он пожертвовал двести семьдесят пять тысяч марок и ушел в отставку с тем же, с чем начинал в этой должности шестнадцать лет назад.

— А я и не знал, — подивился Айвен.

— Почему, ты думаешь, в усадьбе Форкосиганов так и не поменяли крышу в прошлом году? Это, кстати, единственное, на что посетовала мать. А вообще-то ей было даже интересно, куда отец сбагрит эту сумму… В результате деньги достались приюту для детей погибших воинов.