Как его сюда занесло, и где он вообще? Вокруг пустота холодного космоса, драма длиною в вечность, раскрученная спиралями галактик, укрытая пылевыми туманностями, сквозь которые пробиваются слабые крапинки света от былого величия взорвавшейся звезды.

Космос сам по себе не так страшен, особенно когда рядом кружит в пустоте родная голубая планета. Когда знаешь, что тёплый красочный мир – вот он, рядом! Но когда до ближайшей звезды годы и годы, потраченные светом, чтобы добраться сюда, то становится жутко. Невыносимо дико и одиноко. Стив в этот момент испытал подобное на себе.

Вокруг пустота. Звёзды такие близкие, что, кажется, до них можно дотронуться рукой. Но до них так далеко, что можно сказать, для Стива они сейчас просто не существуют.

Надо же такому случиться! В голову лезут всякие мерзопакостные мысли. Хочется сжать её руками, но сжимать нечем и, вообще-то, нечего. А в ушах, о существовании которых он только помнил, стоит, как бы это нереально ни звучало, чей-то смех.

– Кто здесь? – испуганно спросил он.

Многоголосое эхо подхватило его и, размножив на бесчисленное количество вариаций и тональностей, унесло куда-то далеко, чтобы через множество столетий какой-нибудь заблудившийся путник с удивлением не обнаружил его в тишине межзвёздного пространства.

– Кто здесь? – снова беззвучно в пустоту прокричал Стив.

– Испугался, солдатик?

Голос знакомый. Его, несомненно, он раньше слышал. Кружение замедлилось, и Стив различил, как из пустоты, медленно проявляясь, показалось светлое размытое пятно. Из сознания всплыло далёкое воспоминание, озарявшее мозг внезапно открывшейся догадкой.

Ну, конечно же…. Кто же это ещё может быть? Чем явственней проявлялось пятно, тем всё очевидней для Стива становился ответ.

Вскоре перед его взором предстало кресло, а в нём – женщина. Её он не узнал, хотя что-то знакомое в её облике было. Очень старая и уставшая женщина. Морщинистая кожа коричневым мятым лоскутом ткани обтягивает череп, а на посиневших губах застыла саркастическая ухмылка. Только глаза. Они по-прежнему остались всё теми же, какими он помнил их с последней встречи, в месте, не поддающемся описанию. Трудно поверить, что только глаза остались от той красавицы, чей облик запечатлелся в его памяти с тех самых времён, когда Ари ещё была целой и невредимой планетой.

– Нормул?

Он мог не задавать этот вопрос. Хотя бы из приличия. Ему тактично следовало промолчать, но буквы сами слетели с губ. Теперь он понял, почему она прекратила общение с дочерью. Разве такое можно вынести? Разве можно остаться равнодушным, видя, как благоухающий прекрасный цветок вянет, чернеет с каждым мгновением у тебя на глазах, превращаясь в тлен?