Не осталось и следа от былого величия жившего когда-то на ней разумного существа, доведшего её до подобного состояния. Исчезли некогда величественные мегаполисы. Исчезли шикарные пляжи с их услужливыми отелями, барами и разноцветными дорожками, ведущими к океану по белому коралловому песку. Исчезло само напоминание о том, что на планете некогда существовала вообще какая-либо форма жизни.

Планета очищалась.

Потрясающие по своей мощности и размерам кривые разряды молний лизали её поверхность, выжигая чудовищными температурами всё, что ещё могло уцелеть, а раскаты грома встряхивали землю так, что, казалось, сами недра содрогаются от их чудовищной силы.

Так очищается любой организм, когда его поражают болезнетворные бактерии. В сущности, чем и является появившийся на заре зарождения мира первый во Вселенной человек. И как бы это странно ни звучало, сам человек теперь помогал возрождающейся Ари вернуться к своей прежней жизни – возвращал ей всё, что успел погубить за короткое время пребывания на её поверхности.

На небольшом плато, расположенном рядом с бушующим океаном, на высоте примерно двухсот метров светилась синеватым мерцанием силовая капсула. Защитные поля, ограждавшие людей от агрессивной среды, дрожали, вибрацией отделяя смертельно опасный мир от уголка затишья. Гора тряслась. Мимо то и дело с грохотом проносились каменные глыбы, сорванные непрекращающимся землетрясением. Где-то в вышине, словно деревья на ветру, раскачивались каменные пики, а небо слилось воедино с поверхностью, приняв её жутковатый красный оттенок. На плато находились люди. Немного – всего три человека.

В обнимку у самого края стояли Стив и Лия. Он стоял позади девушки и нежно обнимал её за талию. Стив глядел в пустоту, не видя ничего, кроме её затылка, скрестив пальцы рук на уже заметно вырисовывавшемся животике, от которого пахло ароматом зарождавшейся внутри живого организма жизни. А она, откинув голову, млела от счастья, глядя на хаос, разбуженный ею же самой, улыбаясь переменам, неизбежным при любом процессе тераформирования.

Недалеко от них на довольно внушительном куске скалы расположилась Мэган. Скала тряслась. Её зубы стучали, отбивая чечётку в такт мелодии катаклизма, а взгляд в глубине её тёмных глаз, озаряемых вспышками молний, выражал полное несогласие тому блаженству, что сейчас испытывали эти двое.

Говорить было невозможно. Раскаты грома били по перепонкам, рот приходилось держать открытым, а грохот от камнепадов превратился в непрерывный дрожащий гул, отчего её уже начинало порядком тошнить от всей этой катавасии.