Я осторожно огляделся. Справа на углу улицы стояли трое ротозеев и один из них, показывая на меня, что-то оживленно доказывал приятелям и, когда он заметил, что я к ним повернулся, резко сник и сделал вид, что смотрит в другую сторону. Чуть сзади вообще собралась небольшая процессия, как на параде повернув головы носами ко мне. Я развернулся на сто восемьдесят градусов и уставился на толпу, которой этот финт явно не понравился. Народ, негромко ворча, начал рассасываться и я уже почти успокоился, когда мне на локоть легла рука в черном рукаве. От неожиданности я вздрогнул.

– А мне говорили, что ты бесстрашен, сын мой, – раздался сзади елейный голос, – не бойся, с тобой твои друзья.

– А я и не боюсь, – я повернулся, пытаясь провернуть тот же жест, после которого оппоненты почему-то имеют обыкновение падать. Но не тут-то было, монах оказался мал ростом и, едва я шевельнулся, присел. Так что получилось не очень приятно для меня. По инерции я, чтобы не упасть, качнулся вперед, и со стороны могло показаться, что я поклонился монаху. Кровь бросилась мне в голову, но монах опередил эту вспышку и правильно сделал, видать, понятливый малый. Он тоже слегка поклонился и жестом пригласил меня следовать за собой. Свой небольшой рост он с лихвой компенсировал быстрыми движениями, поэтому мне волей-неволей пришлось догонять его. Это, конечно же, не прибавило мне спокойствия, но я пересилил себя и последовал за монахом.

Сказать, что я был поражен увиденным внутри, это значит – ничего не сказать. Снаружи монастырь представлял собой нагромождение геометрических фигур, как лежащих друг на друге, так и пересекающихся в своих объемах. Зато внутри – полная гармония объема, света и, я бы посмел выразиться, энергии. Сразу же на входе я почувствовал, что настроение мое изменилось, причем я к этому не имел ни малейшего отношения. Если говорить откровенно, я оказался в культовом здании впервые, поэтому мне не с чем сравнивать. В бытность мою студентом я на какой-то лекции слышал, что геометрия зданий, если задаться целью, будет существенно воздействовать на человека как физически, так и психологически. Но вот почему и как, извините, не помню.

Мозаичные полы выложены таким образом, что чувствуешь себя неуютно, находясь возле стены, а на выходе из этого зала концентрически расходящиеся круги создают перед твоими глазами эффект движения. Хорошо, что у меня, Маркуса, хороший вестибулярный аппарат, не то голова могла и закружиться. Впечатление эффектное – тебе хорошо в этом зале и только в центре, на свету.