– Я должен был ему… – сказал напавший, пред тем как увели его навеки.

Как быстро всё произошло… – смыкаю оплывающие веки.

Вдруг оживившись, тело подхватив её, Жар бросился к барьеру-витражу и вскоре, копошенье миновав, он выскочил наружу. Охрана сплошь из миражей не бросилась во след. И в зале сей многострадальной множество свершилось бед. В пески им зарываться – та же смерть.

– Эйр! – последний раз зовёт, влезая за разбитый сад колонн, и от песчинок заслоняясь. – Эйр, кто подослал убийцу?! Кто знал?! Кто убоялся передачи знанья?!

Шепчу я тихо, но он слышит:

– Властолюбивые… Они – я знаю – наверняка боялись этого, боялись в ужасе, что правду ты узнаешь. Боялись, что тогда найдёшь и некогда мудрейшего отца, не мига не колеблясь, покараешь.

Отвечает, скорей в барханы удаляясь:

– И я его найду. Не понимал твоих надежд и в этом каюсь. Перед тобой всецело преклоняюсь, Эйр, и обещаю это зло я умертвить! От крови моей кровь осквернена. Я соберу всех, кто тебе был верен – уверен, и в это время тяжкое не будет им конца. Немыслимо, продуман до деталей план переменённого Нугхири: здесь девять составных и там четыре. Нельзя, чтоб этот некий ключ заполучив да Киртани, он снова ввысь поднялся – миры потребно оградить. Теперь я понимаю весь в грандиозности своей обман. Для них, столь мелких, Бог он. Он есть разгадка древних тайн, он смысл для них всего. В их вере и надеждах взошло от сотворения миров посеянное им зерно. Они любым его словам поверят, пред тем как ниспадут… Ну нет, тому не быть! За павшую сестру и за тебя клянусь сей заговор раскрыть и пакостным деяниям его скупой на радости конец скорее воплотить. Как и твердила ты: порядком высших сил начертано мне за свершеньем правосудия следить!

Хочу ответить Жару: "Ступай, моя любовь, к мирам далёким, армию веди и берегись". Но только и займусь, на плитах изгаляясь, одно, в видении пред смертью я твердить:

– Пробудись… Пробудись… Пробудись…

Глава 19

Глава 19

Перед его широко раскрывшимися глазами из-за подступившего давления возгорелись точки-звёзды. Дыхание Лиму, резко выгнувшемуся на локтях, вернулось настоящим рывком, как если бы на голову сначала надели, а потом сняли плотный полиэтиленовый пакет.

– Рмун… – позвал он.

Шкафчик не был открыт, но внешне был сильно покорёжен при падении. Могло статься недоброе.

Лим тяжко поднялся. Ноги и спина сильно болели, дёргали за нервные волокна, и костюм, оставшись лишь относительно целым, не очень-то помогал в подавлении мышечных чувств от увечий. Шлем-маска работала, но запахов внутрь не передавала – Лим решил, что к лучшему.