— Да, — сказал Маан, с трудом ворочая языком, — Надо же.

— Мунн приказал брать живым. И понятно. Не каждый день такой подарок его ребятам. Им на полгода развлечений хватит. До четвертой стадии и так единицы доживают, кто помрет наконец, в край истощенный, кто руки на себя все-таки наложит, кого деклассированные в трущобах разорвут… Ценный клиент. Вот я и решил тебе его показать. Потом уж не увидишь, ясно… Не бойся, мы его уже взяли. Запасли «рыбницу», хорошо проштудировали план здания, в общем, не как в прошлый раз, вслепую да наобум…

— «Рыбницу»?

— Такие свертки со стальной сеткой, которыми из гарпуна палишь. Новая вещица в хозяйстве Кулаков, и весьма эффективная, скажу. Правда, все равно двоих потеряли. Силен ублюдок. Весь отдел его брал, да два отделения Кулаков, целая армия…

Маан вспомнил огромное, согнутое непомерной массой, тело, похожее на старое подгнившее дерево. Склонившееся над ним, что-то бормочущее…

— Зачем?

— А?

— Зачем ты везешь меня к нему?

Геалах удивился. Искренне, даже брови приподнялись.

— Ну… Я думал, тебе будет приятно. Посмотреть. То есть теперь, когда мы его накрыли. Может даже, прострелить ему проклятые лапы. Убивать нельзя, приказ Мунна, но на память что-то оставить можно. Как он тебе. А?

— Да, конечно. Конечно.

Должно быть, Геалах не ощущал исходящих от Маана запах Гнили.

Или не хотел ощущать.

Маан вспомнил историю, которую вечность назад рассказывал в «Атриуме» Месчината, человек с холодным лицом убийцы и невыразительными глазами. Про человека, которому начал мерещится запах Гнили, но который отказывался поверить до тех пор, пока признаки не стали видны даже слепому.

«Наверно, это типичная человеческая черта, — подумал Маан, — Отказываться верить в страшное до последнего. Обманывать себя, придумывать оправдания, лгать. Геалах не может не ощущать запаха Гнили, он всегда чуял первую стадию за полста метров, а у меня уже подходит ко второй. Значит, чует, но это настолько не вяжется с мыслью о том, что старина Маан мог подхватить Гниль, что его сознание просто пропускает это мимо».

Опять навалилась смертельная усталость, оцепенение. Ничего не закончилось. Пытка продолжается. Просто еще один акт надоевшей пьесы. Очная ставка двух Гнильцов, один из которых уже сбросил человеческую личину и готовится к мучительной смерти, а второй лишь начинает привыкать к своей новой шкуре. Отвратительное должно получиться зрелище.

Они остановились так резко, что Маан едва не ушиб голову о ветровое стекло. Место было незнакомым, но явно на окраине жилого блока — почти полная темнота.