Он почти забыл это ощущение — ощущение удушья. Но оно нашло его в этом мире и сжало, беззлобно, но уверенно. Он заворочался, пытаясь избавиться от этого, и в какое-то мгновенье вдруг понял, что он — это не только рассудок, он — это целое тело, настолько огромное, что захватывало дух. Его тело занимало огромную часть всего мира, оно было размером с целую Галактику и внутри него происходила своя, невидимая, ему жизнь. Это чувство было захватывающим, но он ощущал, что не успеет принять его полностью. Мир менялся слишком быстро, быстрее, чем он мог ощутить это.

Маан. Это слово родилось в нем, безликое и непонятное, но он знал, что это слово важное и имеет к нему отношение.

А потом мир затрещал и стал раскалываться на части. Это было так страшно, что его обожгло изнутри белой волной ужаса, смывающей все мысли. Янтарной бездны больше не было, а были лишь плывущие мимо него серые осколки, за которые он не мог уцепиться.

«Не надо! — крикнул он, сам не зная, кому, — Оставьте меня здесь!».

Но это было бесполезно, и он сам это знал. Просто то, что должно было случиться, наконец случилось. И он был частью этого.

Непонятная сила, до того баюкавшая его и нежно сжимавшая, вдруг подхватила его и швырнула куда-то сквозь время и пространство, ломая их с оглушительным звоном.

Он ощутил перед собой преграду и по тому, как она треснула от его прикосновения, понял, что должен сломать ее. Он ударил в нее, подчиняясь этому инстинкту, и она отозвалась мягким треском. Эта преграда отделяла его от нового мира. За ней его ждало что-то, и он не знал, что, ощущая только, что это будет нечто огромное и завораживающее. Преграда поддалась. И вдруг, без всякого предупреждения, лопнула под его пальцами. И в следующее мгновенье окружающий мир прекратил существовать, погас, обернувшись чем-то совершенно новым.

Сперва ему показалось, что он оказался в вакууме, что его выбросило в открытый космос. Ощущения, о которых он прежде не подозревал, набросились на него, и их оказалось так много, что их давление было невыносимо. Это была какая-то бесконечная мучительная пытка.

Он вдруг ощутил холод — такой пронизывающий, что казался ледяными штырями, которые вогнали в его тело, пропоров насквозь.

Он ощутил боль — она схватила его своими крошечными неровными зубами, сладострастно сдавив.

Он ощутил удушье — что-то душило его, мешая сделать вдох, сжимая костлявыми руками грудь.

Он ощутил запах — запах влажного камня, сырой земли, гниющей плоти и стали.

Он ощутил пространство — оно раскинулось вокруг него, настолько огромное, что можно было сойти с ума, едва лишь подумав о нем.