«Пятая стадия», — вдруг сказал голос из небытия, но Маан пока не помнил, что это значит.

Содрогаясь от холода, чувствуя себя бесконечно одиноким и беззащитным тут, он заставил себя оторваться от каменной поверхности, на которой лежал. Это было очень трудно — его тело, которое раньше казалось ему огромным, пока не понимало его приказов, двигалось слабо и неуверенно. Когда-нибудь он научиться управлять им, он знал это, но сейчас он просто хотел увидеть его.

Это было несложно — света для этого хватало.

Когда Маан увидел свое тело, его замутило от отвращения. Это было настолько неожиданно, что он вновь едва не потерял сознания. Он представлял себе что-то совершенно другое. Но то, что он увидел, было омерзительно, противоестественно, жутко. Это тело походило на какую-то уродливую конструкцию, подобных которой он никогда не видел. Он едва не закричал вновь, от отчаянья, охватившего его, но сейчас он был слишком слаб даже для крика.

Его тело было вытянутым, длинным, невозможно длинным, но при этом таким тонким, что было непонятно, как в нем все умещается. Грудная клетка — крошечная, с выпирающими острыми ребрами, такими тонкими, что, казалось, раздавят себя собственным весом, поросшая мелким отвратительным на вид темным волосом. Живот — тоже крошечный, мягкий, ритмично раздувающийся и опадающий, рыхлый. От угловатого таза тянулись два длинных суставчатых отростка, таких нелепых и уродливых в этой нелепости, что ничего уродливее и придумать нельзя. Но хуже всего были его руки, которые он увидел в первую очередь. Они были невероятно тонкие, слабые, снабженные на концах шевелящимися, будто черви, крошечными отростками, каждый из которых имел несколько дополнительных суставах. Это зрелище было настолько отталкивающим, что Маан заворожено замер, не в силах оторваться от него. Его новое тело было какой-то насмешкой над природой. Он боялся представить себе, как выглядит все остальное. Маан поднял руку и дрожащими отростками на ее конце, которые, как оказалось, обладали некоторой чувствительностью, ощупал голову. Хорошо, что у него не было возможности увидеть ее — он бы этого не вынес. Непропорционально маленькая, под стать этому хрупкому мягкому телу, она венчала его, точно раздутая шишка. Крошечный рот, даже не рот, а какая-то ощерившаяся зубами щель, плоское лицо с каким-то хрящевым наростом в центре, плоские, заглубившиеся под кожу, глаза…

Но в этом отвратительном теле угадывалось что-то знакомое, будто виденное прежде.

И память услужливо подсказала, что именно.

— Господи… — пробормотал Маан, хватаясь за голову, точно она могла лопнуть от переполнявших ее мыслей, — Нет, нет, нет… Это же…