– Известно что: типа исламофобы наезжают типа на ислам, мусульмане про религию добра втирают, самым популярным на некоторое время становится риторический вопрос: «Снова „религия добра“ постаралась?»

– И?

– Ну вот объясни мне, чего вы ждёте-то.

– Мы – мусульмане?

– Да, вы, мусульмане. Хорошая, добрая часть религии добра.

– А что мы, по-твоему, должны сделать?

– Ну как. – Лефак отставил бутылку. – Нахуя нам-то объяснять, что ислам – религия добра? Нам это по барабану.

Объясните это козлам, которые от вашего имени людей взрывают, режут, вешают, чего только не!

– И как мы должны это сделать?

– Не знаю. Отрубить им правые руки нахуй: у вас же за воровство правые – того? Ну во-о-от: отрубите, в глотки этим мудням лапы их парнокопытные засуньте, на лбах напишите арабской вязью: «ИСЛАМ – РЕЛИГИЯ ДОБРА», а кто эту доброту у него уворует, тому мы, добрые мусульмане, всё по закону о воровстве поотрубаем нахрен. Почему так нельзя сделать? Вернее, кто за вас должен это сделать?

Адаб, в очень дорогом костюме, двухсотъевровых ботинках, с маникюром и парфюмом от модного дома, длинными пальцами задумчиво играл горлышком пивной бутылочки и из-под полуопущенных блестящих век смотрел на старика.

– М-м-м-м? – поощрил его Лефак.

Все молчали. Девушки нервно поёрзали, и Лефак ласково обвёл четвёрку взглядом:

– Красотки! В мире вокруг нас миллион вещей, чтобы волноваться, но это пиво и орешки не из их числа. Хелп ёселф.

Уна снова отправилась за пивом. Мужчины проводили глазами стройные ноги в чулках с рисунками татуировок.

Адаб сделал глоточек и сказал:

– Расскажу тебе типа притчу.

– Валяй. – Его визави закурил.

Выбритая голова Адаба, его тёмная кожа в тёмном кожаном кресле, чёрный костюм в полутьме танцевального зала создавали инфернальное впечатление. Но он широко улыбнулся и весело начал:

– Однажды у фермера заболела лошадь, и он позвонил ветеринару. Ветеринар приехал, осмотрел лошадь, всё понял и, уезжая, сказал: