— Постойте, — прохрипел он. — Помогите нам.

Мешки под глазами у Свердрупа, казалось, набрякли еще больше.

— Мне очень жаль девочку, — тихо проговорил он, — но столько уже умерло и стольким еще предстоит скоро умереть. — Он перекрестился.

Чья-то рука подтолкнула Локриджа к двери. Он уперся ногами. Древко пики с треском ударило его по колену. Боль пронзила его, он пошатнулся и крепко выругался. Голова Аури не была закрыта капюшоном, и солдат схватил ее за волосы.

— Нет! — пронзительно закричала девушка. — Мы принадлежим Ей!

Кружка Свердрупа со стуком опустилась на дощатый стол. Аури начертала в воздухе какой-то таинственный знак. Локридж не мог его разобрать — что-то из их ритуалов, мертвых и забытых, слепой крик…

Гигант сунул руку под стол и с усилием поднялся. В его руках появился самострел — натянутый и заряженный; под столом его скрывали складки плаща Свердрупа.

— Не спешите, милорд, — пропыхтел он, — не спешите так, умоляю вас.

Ульфельд повернулся на каблуках. Блеснул, поднимаясь, меч. Немцы нацелили свои копья, послышалась непристойная брань.

Если бы медведь умел улыбаться, он был бы похож на этого человека, который, судя по всему, и был Йеспером Фледелиусом.

— Спокойно, — сказал он, — спокойно. Одно движение, самое крошечное движение — и милорд рыцарь уже не будет таким красивым. Мы ведь не хотим огорчать благородных дам Виборга, а?

— Они убьют тебя! — завопил трактирщик. — С нами Божья милость!

— Что ж, они могут попытаться, после того как эта леди, которую я защищаю, произнесла свое резкое слово, — согласился Фледелиус. — Но мой меч пока еще при мне. Им приготовлен паштет из многих шведов, и голштинцев, и даже датчан. Нет ничего вкуснее, чем датчанин, отрекшийся от старого орла, — разве что, может быть, немецкий наймит. Мы могли бы провести весьма интересную дискуссию — все вместе. Однако вам, господин рыцарь, пришлось бы, к сожалению, удовлетвориться местом зрителя, и хотя в аду вам, несомненно, предоставили бы место, соответствующее вашему положению, всех ваших ребят, доживших до утра, вряд ли поблагодарили бы за то, что они не сумели уберечь столь драгоценную жизнь. Быть может, их даже попросили бы сплясать на веревочке, как вы думаете? Так что давайте лучше попробуем разрешить наш спор мирными, научными методами, как подобает истинным христианам.

Наступила такая тишина, что собственное дыхание звучало в ушах Локриджа громче, чем ветер и усиливающийся дождь на улице.

— Миккель, друг мой, — сказал Йеспер Фледелиус, — у тебя наверняка есть где-нибудь моток веревки. В этом случае мы могли бы связать этих замечательных парней, а не рубить им головы, как туркам. Конечно, это тоже достойная турок судьба — лежать в трактире и не иметь возможности выпить пива. Но завтра кто-нибудь да появится. Мужчины всегда хотят пить. Вам не кажется, что это евангелический символ: пиво, омывающее горло, в то время когда спасение оставляет иссушенную грехом душу? — Он посмотрел на Аури весело сияющими глазами. — В Писании верно сказано о мудрости, заключенной в невинности, милая девушка. Слова могли и не тронуть мою трусливую старую тушу, ибо слова дешевы и лукавы. Но ты нарисовала Ее знак, который не лжет. Я благодарю тебя.