Хозяин начал всхлипывать. Женщина с двумя детишками высунули испуганные лица из задней двери.

— Не унывай, Миккель, — продолжил человек, объявленный вне закона. — Просто-напросто тебе и твоим домашним придется покинуть город вместе с нами. Жалко отдавать этот постоялый двор в руки придурковатых судебных исполнителей юнкера, но Шабаш накормит и укроет тебя. — На мгновение широкое лицо озарила чистая и полная любовь. — А когда вернется Она, ты будешь вознагражден.

Он подал Локриджу знак движением подбородка.

— Господин, будь добр, отбери оружие у этих… — спокойным голосом произнесенное выражение производило жуткое впечатление — и спрячь в безопасное место. Нам надо отправляться с соизволения Божьего как можно скорее. Дело нашей госпожи не ждет.

Глава 11

Глава 11

По крыше барабанил дождь. Пастушья лачуга, одиноко стоящая посреди вересковой пустоши, в это время года пустовала; она представляла собой постройку из мха, где человек мог отдохнуть, настолько грубую и бедную, что ею погнушались бы даже люди Тенил Оругарэй. Аури, однако, спала, свернувшись на земле и положив голову Локриджу на колени Миккель Мортинсон с женой и детьми сидели снаружи. Американцу это казалось унизительным; чувство усугублялось полным отсутствием у них обиды за то, что он, которого они принимали за дворянина, отдыхает в относительной сухости.

Фледелиус тоже настаивал:

— Нам нужно обсудить кое-какие секретные вопросы — тебе и мне, — а когда мы пойдем завтра пешком, так я из-за своих старых костей не то что говорить, а дышать еле смогу.

Провести лошадей через контрабандистский туннель, проложенный под стенами Виборга, было невозможно. Поэтому беглецы отошли недалеко от города. Но снаружи царили пустота и темнота, нарушаемые лишь иногда вспышками молнии. При этом каждую веточку вереска, каждую стремительно падающую каплю дождя, каждый ручеек, струящийся по пропитанной влагой земле, на мгновение отчетливо озаряло белое пламя.

Без огня в хижине было темно и холодно. В промокшей насквозь одежде было только хуже, и Локридж, по примеру Фледелиуса, разделся до чулок, обхватил себя руками и постарался не стучать зубами. Аури лежала голая, и ничто ее не тревожило. Следовало бы вместо нее пустить под крышу одною из детей трактирщика; но ей необходимо было его присутствие — в этом мире железа и жестокости, — более необходимо, чем детишкам крыша над головой.

Очередная вспышка молнии расколола небо. Раздались раскаты грома. На секунду помятая физиономия Фледелиуса предстала в дверном проеме, словно фантастическая маска сатира, — и вновь беспросветная тьма и завывание ветра.