– Я думал, мы выиграли экологический спор относительно приспособления планет под обитание гуманоидов.

– Выиграли. Но времена меняются. Меняются люди, сменяются поколения. Мы добились признания машин разумными существами, но, как ни крути, этот вопрос потом замяли. Теперь люди говорят: да, они разумны, но в счет идет только человеческое сознание. А кроме того, людям не нужно особых доводов, чтобы чувствовать свое превосходство над другими видами.

Бейчи помолчал, потом проговорил:

– Закалве, тебе никогда не приходило в голову, что Культура в этих делах, возможно, не так уж и бескорыстна, как думаешь ты и как об этом заявляет она сама?

– Нет, не приходило, – ответил он; правда, у Бейчи создалось впечатление, что Закалве не подумал как следует.

– Они хотят, чтобы все были похожи на них, Чераденин. Они не приспосабливают планеты под обитание гуманоидов и не хотят, чтобы это делали другие. Ты ведь знаешь, что существуют и доводы в пользу приспособления; увеличение количества видов всегда казалось людям более важным, чем сохранение дикой природы, а ведь речь идет еще и о дополнительном пространстве для обитания. Культура всей душой верит в машинный разум и считает, что остальные тоже должны верить в это. Но я думаю, ей кажется еще, что все цивилизации должны управляться ее машинами. Не так уж многие хотят этого. Терпимое отношение к скрещиванию видов – совсем другая проблема, но и тут, похоже, Культура считает преднамеренное скрещивание не только допустимым, но и желательным: чуть ли не всеобщим долгом. И опять же, кто может утверждать, что это истина в последней инстанции?

– А значит, нужно объявить войну… для чего? Чтобы очистить воздух?

Он посмотрел на шлем скафандра.

– Нет, Чераденин, я просто хочу донести до тебя, что Культура, возможно, не так беспристрастна, как ей кажется. И предположение насчет вероятности войны тоже может быть ошибочным.

– На дюжине планет уже сейчас ведутся локальные войны, Цолдрин. Люди открыто говорят о войне – о том, как избежать ее или ограничить ее масштаб, или о том, что войны может и не случиться… Но она близка, это чувствуется. Посмотри новости, Цолдрин, и твои сомнения рассеются.

– Ну хорошо, пусть война неизбежна, – сказал Бейчи, глядя на лесистые долины и холмы за обсерваторией. – Может, просто… время пришло.

– Ерунда, – сказал он. Бейчи удивленно посмотрел на него. – Есть такая пословица: «Война – это высокий утес». Вы можете вообще его обойти. Вы можете забраться наверх и ходить по краю, пока у вас хватает духу, или даже решить, что лучше спрыгнуть: и если вы пролетели лишь небольшое расстояние, то всегда сможете вскарабкаться обратно на утес. Если вы не подверглись прямому вторжению, всегда существует выбор, но и в этом случае вы могли что-то упустить, не сделать чего-то, что могло бы предотвратить вторжение. Выбор всегда остается. И никакой предопределенности нет.