«Селянка бесстыжая. Языком верхних разговаривает. Совсем страх потеряли гойские бабы», — думал Гарик волоча ноги к берегу. В ботинках хлюпало, мокрые штанины липли к ногам, сатир злился: «Руки мои, может, подлые, да не тебе попрекать, сучка сельская. Верхним говором я и сам могу, перстень княжеский на руке моей. Слушай, глупая, мою отповедь».

— Чей венок поймал, ту казнить велю. Ибо в нём есть крест еретический, — стараясь, чтоб не дрожал голос, проговорил Гарик, подходя к дерзкой и протягивая ей венок. Ничего не скажешь, прозвучало внушительно. Иолант сверкнул в пламени свечи, бросил золотые искры на склонённое лицо девушки. Сердце стукнуло в сатировой груди и, показалось ему, исчезло куда-то. «Быть того не может! Чтобы она, ночью, здесь… Погиб», — подумал он.

Девушка смотрела на перстень, не отрываясь. В пляске пламенных желтоватых отсветов лицо её делалось то гневным, то растерянным, губы шептали: «Пришёл…Дианы сын… Единственный…».

— Охрана! — пискнул за её спиной девичий голос. — На княжну покушение!

Гарик затравленно огляделся: почудилось — позади светлых силуэтов зашевелился мрак. Возникли чёрные, бесшумно ступая по песчаной отмели, придвинулись. «Волкодавы», — обречённо отметил про себя Матвей, но с места не тронулся. Венок у него отобрали, рука его была в руке девушки, та при свете свечи разглядывала камень и тонкие золотые завитки оправы.

Любопытное, нисколько не испуганное личико высунулось из-за её плеча: рыжеволосая желтоглазая ведьма. Она прошептала ещё раз: «Охрана… Ох!» — потянула руку и венок цапнула: «Кирка! Это же мой венок! Принесло ж его к этому борову. Отдай же! Не слышишь? Это мой…»

«Так и есть, — сказал себе Гарик. — Попал я, как кур в ощип. Княжна Кира. Вот не знал, что верхние так развлекаются».

— Венок твой? — недобро щурясь, ответила Кира и отдала подруге оплетённый травою крест со свечой. — Венок твой, да не твой это суженый. Что сказали тебе, ведьма, ты слышала? Казнь грозит за крест еретический.

— Ты чего, Кирка? — пробормотала, отшатываясь, Ольга. — Вместе ведь делали… Ты сама…

— Охрана! — крикнула, поворачиваясь, княжна Кира. Ногти её больно впились в руку Гарика. Замершее сердце его забилось сильно, толчками, в горле.

— Охрана, хватайте отступницу! — приказала княжна и указала на подругу. Мокрый песок полетел из-под ног комьями, метнулся свечной огонёк в сторону, затрепетал, погас. И свеча пропала, и венок с крестом. Затоптали.

Отлегло от сердца у Гарика: неминуемая казнь почему-то махнула мимо — нашли замещение. Сердце колотилось ещё, но спокойнее, особенно обрадовало милое княжны обращение: