Итак, Бартон отправился один; ответственность за выживание всей расы требовала от него сделать то, к чему его готовили с самого рождения. Только существование всей их расы имело смысл; жизнь отдельной личности не так важна. Его вертолет уже обслужили, и он вылетел в Галилео, находившийся на Атлантическом побережье, по-прежнему раздумывая о том, что ему предстоит сделать. Он был так поглощен своими мыслями, что только автоматические радиосигналы не давали ему столкнуться с другими вертолетами. Наконец на горизонте показались огни городка ученых.

Как и все сообщества, занимающиеся технологическими разработками, Галилео был крупнее большинства других городов и деревень. Ученые были миролюбивым народом, и ни один из научных городов не был еще уничтожен. В Ниагаре с ее огромным источником энергии жило больше людей, но Галилео занимал гораздо большую площадь. В связи с опасностью некоторых экспериментов город растянулся на много миль и не был похож на большинство современных американских поселений — довольно маленьких, словно сжатых.

Благодаря этому здесь действовал наземный автотранспорт — нечто весьма непривычное. Бартон направился к дому Дэнхема — в их мире обособленных, хотя и взаимозависимых, отношений такого понятия, как квартира, не существовало, — и очень удачно застал его на месте. Дэнхем был лыской — круглолицым, с мягкими чертами; в его париках год от года появлялось все больше седины — в теперешнем виднелись уже и белые пряди. Он приветствовал Бартона тепло, но словами, поскольку на улице были люди, а лыски всегда тактично старались лишний раз не демонстрировать своих способностей.

— Я не знал, что ты вернулся, Дэйв, — сказал он. — Как было в Африке?

— Жарко. И я за шесть месяцев ни разу не играл в скип-гандбол. Боюсь, начинаю терять форму.

— По тебе не скажешь, — заметил Дэнхем, поглядев на него с завистью. — Заходи. Выпьешь?

Потягивая виски со льдом, они говорили о пустяках — точнее, обменивались мыслями в прямом смысле слова. У Бартона были свои планы; ему не хотелось рассказывать Дэнхему слишком много, тем более что Сэм Фэйкс был здесь, в Галилео, поэтому он ходил вокруг да около, ничего существенного не сообщая. Это оказалось не так-то просто. В конце концов они перешли в игровую комнату, раздевшись до трусов; перед ними была вертикальная стена с бесчисленными выпуклостями и углублениями, разделенная на секции, что во время игры приходили в хаотическое движение. Здесь они поиграли в скип-гандбол. Легко было предсказать, с какой силой Дэнхем пошлет мяч, но предугадать угол, под которым мяч отскочит, не было ни малейшей возможности. Обоим пришлось немало попрыгать — это было хорошее физическое упражнение; во время игры они продолжали мысленную беседу.