— Этого не случится.

— Вы недооцениваете людей. Всегда недооценивали.

— Нет, — сказал Коллахен, — это не так. А вот вы всегда недооценивали нас. Вы не знаете даже собственных возможностей.

— Люди не становятся сверхлюдьми благодаря развитию телепатических способностей.

— А мы думаем, становятся.

— Ну ладно, — сказал Макней, — тут нам не договориться. Возможно, мы сможем договориться по другим вопросам.

Бартон что-то сердито буркнул. Коллахен взглянул на него.

— Вы говорите, что понимаете наш план. Если так, то вам должно быть ясно, что нам нельзя помешать. У людей, которых вы так боитесь, только два козыря: численность и техника. Если разрушить технику, мы сможем централизоваться, а это все, что нам требуется. Сейчас, конечно, мы не можем этого сделать из-за атомных бомб. Как только мы соберемся в группу и заявим о себе — бах! Так что..

— Взрыв был последней войной, — сказал Макней. — должен быть последней. Планета не выдержит еще одной.

— Планета выдержит. Мы тоже. А вот люди — нет.

— В Галилео нет секретного оружия, — сказал Бартон.

— А, так вы проверили и эти слухи? — Коллахен ухмыльнулся. — Однако очень многие начинают думать, что Галилео становится опасным городком. Не за горами тот день, когда Модок или Сьерра снесут яичко прямо на Галилео. И мы тут будем ни при чем. Бомбить будут люди, а не лыски.

— Кто пустил этот слух? — спросил Бартон.

— Будут и еще, будет много слухов. Мы посеем недоверие между городами — долгосрочная программа продуманной диверсии. И закончится это еще одним Взрывом. Тот факт, что люди верят всякой ерунде, доказывает, что они, по сути своей, неспособны править. Такое не может случиться в мире лысок.

— Новая война, — сказал Макней, — приведет к развалу коммуникационных систем. Это, конечно, вам на руку. Старый закон разрушения и гибели. До тех пор, пока радио, телевидение, вертолетный и скоростной самолетный транспорт связывают людей, они остаются, некоторым образом, централизованными.

— Верно мыслите, — сказал Коллахен. — Когда человечество окажется в худшем, более уязвимом положении, централизоваться сможем мы, вот тогда и выйдем на сцену. По-настоящему творческих технических умов, знаете ли, не так уж много. Мы их уничтожаем с большой осторожностью. И нам это удается, потому что мы можем мысленно объединиться, благодаря Способности, и остаемся неуязвимы физически.

— Кроме как для нас, — мягко проговорил Бартон.

Коллахен медленно покачал головой.

— Вы не можете убить нас всех. Если бы вы сейчас прирезали меня, это не имело бы значения. Я, кстати, координатор, и не единственный. Вы можете выследить кое-кого из наших, безусловно, но вы не можете найти всех нас, и вы не можете разгадать наш код. Именно здесь у вас ничего не получается, и именно поэтому никогда ничего не получится.