— Они могут быть ими, — возразил Хит, — но не хотят. — Его круглое, моложавое лицо стало хмурым. — Послушай меня…

— Я не слушаю…

— Заткнись!

Селфридж задохнулся от удивления. Он был застигнут врасплох и не знал, чем воспользоваться: своим кинжалом или кулаками; пока он колебался, Хит сердито продолжал:

— Я сказал, что тебе лучше всего было бы быть мертвым, и так оно и есть! Только этот мальчишка, твой брат, считает, что ты такой молодец, и во всем тебе подражает. Ты погляди на него! Если эпидемия захватит Секвойю, у него не хватит силенок, чтобы справиться с инфекцией, а этот малолетний идиот не дает мне сделать ему профилактические прививки. Полагаю, он думает, что сможет выжить на одном виски, как ты!

Фред Селфридж бросил хмурый взгляд на Хита, пристально посмотрел на своего младшего брата и опять перевел глаза на врача-священника. Потом он потряс головой, пытаясь прояснить ее.

— Оставь Ральфа в покое. С ним все в порядке.

— Что ж, начинай откладывать деньги на его похороны, — сказал Хит грубо. — Как заместитель врача, я дам прогноз прямо сейчас: rigor mortis[20].

— Подожди минутку. — Селфридж облизал губы. — Малыш ведь не болен, правда?

— В районе Колумбийского переезда — эпидемия, — сказал Хит. — Одна из новых вирусных мутаций. Если она дойдет до нас, будут неприятности. Она немного напоминает столбняк. После того как затрагиваются нервные центры, ничего сделать нельзя. Профилактические прививки могут здорово помочь, в особенности если у человека такая восприимчивая группа крови, как у Ральфа.

Буркхальтер уловил мысленную команду Хита.

— Тебе и самому не помешали бы прививки, Фред, — продолжал врач-священник. — Но у тебя все-таки вторая группа крови, так ведь? И ты достаточно выносливый, чтобы справиться с инфекцией. Этот вирус — что-то новое, мутация старого микроба гриппа..

Он продолжал говорить. Кто-то окликнул Буркхальтера по имени с другой стороны улицы, и консул потихоньку отошел; никто не обратил внимания, лишь Селфридж проводил его свирепым взглядом.

На углу, под деревом, его ждала стройная рыжеволосая девушка. Буркхальтер внутренне поморщился, увидев, что не может избежать встречи с нею. Он никогда не мог полностью контролировать то, что начиналось в нем при одном только виде Барбары Пелл или мысли о ней. Он встретил взгляд ее ярких узких глаз, в которых плясали точечки света. Когда он видел ее округлое стройное тело, которое выглядело таким нежным, то думал, что на ощупь оно может оказаться таким же упругим, каким оказался ее ум при мысленном прикосновении. Ее ярко-рыжий парик был чересчур пышным; когда Барбара Пелл поворачивала голову, густые локоны, окаймлявшие квадратное настороженное лицо, струились по ее плечам, словно красные волосы-змеи горгоны Медузы. Удивительно, но у нее было типичное лицо рыжей: с широкими скулами, угрожающе полное жизни. У рыжеволосых есть неразличимые на первый взгляд общие черты, более важные, нежели цвет волос, — поскольку Барбара Пелл, естественно, родилась такой же безволосой, как и любой другой лыска.