— Ты дурак, — сказала она, когда Буркхальтер проходил мимо нее. — Почему ты не избавишься от Селфриджа?

— Нет, — покачал он головой. — И не вздумай сама что-нибудь делать.

— Я предупредила тебя, что он в кабаке. И оказалась здесь раньше всех, кроме Хита. Если бы мы могли работать вместе…

— Мы не можем.

— Мы десятки раз спасали вас, предателей, — горько сказала женщина. — Вы будете ждать, пока люди истребят вас всех..

Буркхальтер, продолжая свой путь, свернул к тропинке, поднимавшейся по крутому склону, выводящей из Секвойи. Он живо ощущал, как Барбара Пелл смотрит ему вслед, казалось, он видел ее так же ясно, как если бы у него были глаза на затылке, — ее яркое, опасное лицо, ее красивое тело, ее безумные, красивые, сумасшедшие мысли..

Ибо, несмотря на всю их омерзительность, мечты параноидов были столь же красивы и соблазнительны, как красота Барбары Пелл. Опасно соблазнительны. Свободный мир, где лыски могут ходить, и жить, и думать в полной безопасности, не втискивая возможности своего разума в искусственные, тесные рамки, что напоминало то, как когда-то люди сгибались в поклоне в знак подчинения своим господам. Согнутая в поклоне спина унизительна, но даже у крепостного разум свободен и может блуждать где хочет. Ограничивать сознание — значит, ограничивать душу, и никакое унижение не сравнится с этим.

Но такого мира, как тот, о котором мечтали параноиды, не могло существовать сейчас. Цена была бы слишком высокой. «Что за польза человеку, — разочарованно думал Буркхалътер, — если он обретет весь мир и потеряет собственную душу?» Должно быть, впервые это было сказано именно в этой связи, настолько точно подходили слова к их настоящему положению. Платой должно быть убийство, и кто бы ни заплатил эту цену, мир, купленный такой ценой, будет запятнан кровью. И всякое нормальное существо будет помнить об этом и никогда не сможет получать удовольствие от того, за что заплачено так дорого. Буркхальтер вспомнил отрывок из стихотворения и ощутил всю горечь и тоску написавшего его поэта — возможно, более полно, чем мог мечтать автор.

Разум Барбары Пелл послал ему вслед злобный, дурной мысленный луч презрения и ненависти. «Ты дурак, все вы дураки, телепатия не для вас, вы недостойны ее. Если б вы только присоединились к нам в…» Ее мысли начали метаться, утратили ясность; они двигались скачками, передавая злорадство от вида пролитой крови, ее тошнотворный соленый запах, — как будто весь разум женщины наслаждался, купаясь в крови всех обычных людей.

Буркхальтер с отвращением увел свои мысли от контакта с ее мозгом. «Они уже не просто стремятся к конечной цели — свободной жизни, — сказал он себе, внезапно поняв правду. — Они теперь жаждут применения средств для ее достижения. Они забыли о своей мечте жить в свободном мире. Все, чего им хочется, это убивать».