Он взял, оглядывавшегося гронца за руку, и потянул за собой:

— Пойдемте, пойдемте… за ним присмотрят.

Когда они выходили, Кротов так и не поднял головы.

****

Сергей, подпер голову руками и тупо смотрел в пол. Жить не хотелось. Что-то сломалось внутри него, не выдержал тот стержень, который никогда не давал ему согнуться. Джерези, любимая Джерези. Он вспоминал дни проведенные вместе. Оказывается, их было так мало. Он помнил каждую минуту, но никак не мог вспомнить миг, когда она умерла. А ведь в тот момент он был всемогущ.

Кротов попробовал вызвать ощущение силы, которое чувствовал тогда. Он не сомневался, что если бы это удалось, то удалось бы и смерть обмануть. Но все было бесполезно — он оставался обычным земным парнем. Единственное, что он может — это убивать. Этому его неплохо научили. И теперь все, кто соприкасаются с ним, умирают. Он убил даже существо, прожившее больше, чем существует человечество. Горькая усмешка скривила его рот: «Герой, твою медь!»

Ослепленный горем, он не думал, о том, что спасал всегда больше, чем убивал. Мысль о родном русском лекарстве пришла сама собой: «Нажраться бы, чтобы ничего не помнить». «А ведь тут, типа больница. Должен же в больнице быть спирт?». Он поднялся, и, оглянувшись, крикнул:

— Эй, есть кто живой?

Дверь мгновенно разошлась, — видимо там ждали. Парень и девушка в светлых комбинезонах сочувственно глядели на него:

— Чем вам помочь?

— Спирт есть? — напрямую спросил Кротов.

— Алкоголь такой сильный, у нас им раны промывают, — начал он объяснять, видя их недоуменные взгляды. В каюту быстро вошел Глемас, похоже, тоже следил, или его предупредили.

— Он просит сильный алкоголь, говорит, у них им лечат.

Видимо, опытный Глемас не раз встречался с таким лечением.

— Садись Сергей, сейчас все организуем.

— Только не вашу дрянь, дай, что-нибудь такое — чтобы сразу по мозгам.

Через несколько минут в каюту вкатили столик. Посредине, между различных закусок, стояла банка с уже знакомой Сергею этикеткой.

— Я же просил покрепче, — вздохнул Кротов.

— Сергей, это самое крепкое.

Стоявший в стороне, юноша-медик вдруг сказал: