— Парень, ты — настоящий спецназ! Смотри, теперь, охранники тебя взяли на заметку, и постараются отдать должок.

Все курсанты были злы на «нянек». Тем более, после вчерашнего первого увольнения. Не всем как Кротову удалось сбежать от них. Не говоря уже о том, чтобы наказать их в драке. Зорис, радостный, словно все похвалы относились к нему, везде ходил за Сергеем.

— Это, ерунда! Вы бы посмотрели, как он пьет!

****

И лишь отношения с Ранзой остались на прежнем уровне. Как-будто и не было совместной выпивки у её дяди.

Между тем, учеба продолжалась. Подходило время первого вылета на полигон. Те, кто пришел в Академию прямо с гражданки, с замиранием сердца, слушали страшные истории старшекурсников о многодневных походах в горах или джунглях, без воды и пищи. О местных животных, которые были не против, отведать курсантского мяса. О многочисленных ловушках, расставленных группой противодействия. И, конечно, о том, что не все вернутся с полигона живыми.

Зорис, несколько раз прибегал с заговорщицким лицом, и изрекал «совершенно точную» информацию, что сегодня ночью вылет. Сергей, относился к будущему разведвыходу равнодушно, учеба она и есть учеба. Сколько не старайся приблизить учебный процесс к реальным боевым условиям, он так и останется не настоящим.

Это мы уже проходили. Кроме того, у него были большие сомнения, что кто-то возвращается оттуда «грузом двести». Слишком дорого стоит обучение, чтобы имперские чиновники стали разбрасываться спецназовцами. Возможности травм и увечий, он не исключал, но это обычное дело, тем более с их уровнем медицины, не очень и страшное.

Перед рассветом, когда сон особенно сладкий, завыл сигнал подъема. Звук сирены сбросил с кроватей курсантскую казарму. В этот раз, одеваясь на ходу, выбегали не только первокурсники. Началось, сразу понял Сергей. Большой зимний выход — про который было столько разговоров.

Еще в учебке на Земле, он научился определять, когда тревожный подъем закончится только построением, когда выходом в парк, а когда начинаются большие учения. Это особенно было заметно по поведению командиров. При обычной тревоге, проводимой только для отработки подъема, в поведении и приказах командиров, как они не хотели показать серьезность ситуации, чувствовалась легкая расслабленность и ожидание скорого отбоя тревоги. Нервозность и напряженность звучащая в командах, твердость взглядов и особенно тщательно погнанная экипировка, без ошибок говорило о том, что дело плацем не закончится.

Кротов не суетясь, проверил все мелочи, необходимые при жизни вдали от казармы. Он знал, что забудь что-нибудь, вернуться чтобы забрать уже никто не даст. Стори, переживавший как командир отделения, торопил его: