«Если Сиглаф и Хунцель намерены промышлять проституцией, это их дело, — заметила Снук, — но мы не желаем покидать звездолет».

«Ваши желания не имеют значения! — рявкнула Сиглаф. — Вы — крепостные должницы и должны делать то, что вам говорят. Таков закон, у вас нет выбора».

Девушки подавленно молчали.

Малуф поднялся на ноги: «Я выслушал заявления обеих сторон. Мое заключение таково: учетные записи Монкрифа являются убедительным доказательством. Советую клутам продолжать работу в труппе, как прежде, но при этом аккуратно вести приходно-расходные счета. Если они желают покинуть судно в Каксе, они могут это сделать, но ни один суд Ойкумены не позволил бы им использовать девушек в тех отвратительных целях, какие они считают позволительными и желательными».

Помолчав несколько секунд, капитан обратился к клутам: «Если не возражаете, я хотел бы взглянуть на свидетельства существования задолженности девушек».

«Мы возражаем! — отрезала Хунцель. — Это конфиденциальные документы».

«Не обязательно, — настаивал Малуф. — Не подлежит сомнению, что девушки имеют право просматривать эти документы в любое время, по их требованию».

Хунцель поторопилась ответить за девушек: «Думаю, что сию минуту у них нет никакого желания просматривать эти бумаги. Не так ли?»

«Мне было бы интересно на них взглянуть! — воскликнула Фрук. — Я никогда их не видела».

«Я тоже хочу на них посмотреть!» — поддакнула Плук.

«И я тоже», — почти прошептала Снук.

Сиглаф сверкнула глазами: «Очень хорошо! Вы их увидите — но наедине с нами, без посторонних».

«А почему не сейчас? — возмутилась Фрук. — С нами никого нет, кроме Монкрифа и капитана. А мы не возражаем против их присутствия».

Амазонки-клуты сидели, неподвижно выпрямившись на стульях, как статуи. Наступило тягостное молчание. Наконец Хунцель пробормотала: «В данный момент было бы неудобно копаться в нашем багаже из-за каких-то пустячных капризов».

Капитан Малуф не согласился: «Данный момент не хуже любого другого. Принесите бумаги, или я воспользуюсь полномочиями владельца звездолета и найду их сам!»

Клуты переглянулись, после чего Сиглаф с тяжелым вздохом поднялась на ноги и раздраженно направилась в каюту, которую она делила с Хунцель. Вскоре она вернулась с бежевым конвертом в руке и бросила его на стол перед Малуфом.

Малуф взглянул на трех девушек: «Вы разрешаете мне открыть этот конверт?»

Девушки по очереди кивнули — они чувствовали, что в их жизни наступает переломный момент.

Малуф открыл конверт и вынул из него три листа толстой бежевой бумаги. Разложив их на столе, он стал читать. Через некоторое время он улыбнулся, а еще через несколько секунд рассмеялся.