Кьюрег путешествовал в одиночку и держался в стороне от паломников. В свою очередь, пилигримы считали его притворно-снисходительным выскочкой. Тем не менее, перрумптер пытался присоединить Кьюрега к своей группе и приглашал его участвовать в утренних собеседованиях паломников, но философ не принимал его приглашения. Полоскун разработал маловразумительную теорию, постулировавшую бесконечную последовательную регрессию божеств все более усложненной сущности. подчинявшихся таинственно породившим их предшественникам, и попытался изложить основные положения этой гипотезы Кьюрегу, но столкнулся с настолько безразличным, лишенным всякого выражения взглядом философа, что самоуверенная улыбка сползла с пухлого розовощекого лица теоретика-самородка. Полоскун тут же вспомнил, что его ждали неотложные дела.

Винго считал присутствие Кьюрега на борту загадочным обстоятельством, и стюарда снедало любопытство. Однажды вечером он пригласил Кьюрега выпить с ним чаю, заметив, что чай будет сопровождаться свежеиспеченными булочками, печеньем и экстравагантными пирожными. Будучи убежденным эпикурейцем, Кьюрег с готовностью принял это приглашение и явился в камбуз точно в назначенное время. С одобрением взирая на стол, украшенный множеством деликатесов, философ уселся на предложенный стюардом стул.

Поначалу их беседа носила церемонно-обобщенный характер, после чего, улучив удачный момент, Винго вставил вопрос: «По правде говоря, никак не могу понять, почему бы ученый с такой высокой репутацией, как ваша, решил отправиться на Кирил подобно одному из паломников, намеренных совершить утомительную «круговерть». Не могли бы вы объяснить свои побуждения?»

«Мог бы, — с прохладной улыбкой ответил Кьюрег. — Но не стал бы, так как вы, скорее всего, нашли бы мои соображения абстрактными и, возможно, превосходящими ваше понимание».

Озадаченный, Винго приподнял брови. По его мнению, необычное замечание Кьюрега никак не свидетельствовало о желании философа проявлять уважение к собеседнику. Тщательно выбирая слова, стюард выдержал паузу и сказал: «Разумеется, вы вправе делать любые допущения, хотя, с моей точки зрения, они чрезмерно пессимистичны».

Точка зрения Винго мало интересовала Кьюрега: «В самом деле?» Философ взял с блюда лимонное печенье и откусил половину хищным движением маленьких белых зубов: «Что ж, в любом случае это несущественно».

«С тем исключением, что осмысленное общение между нами стало невозможным — несмотря на то, что мы тут сидим, пьем чай и жуем пирожные».

«Как так? — слова стюарда привлекли, наконец, внимание его гостя. — Не совсем понимаю, что вы имеете в виду».