— Все отмены правил, самоанализы, разногласия?

— Отмены?

— Ты не заметил, — говорит она монотонным голосом.

— Нет. О чем ты?

— Типично для тебя. — Она отходит назад, поворачиваясь к двери палаты Кента. — Бросаешь вызов правилам утопии, а после того, как ты это сделал, даже не замечаешь, что происходит.

— Но…

— Я не знаю, что хуже: оспаривать правила или обеспечить наихудший возможный исход немногим людям, которым ты дал надежду.

— Ох, — говорит Макс, и его лицо становится мрачным.

— Вот что случается, — подытоживает она, — когда ты позволяешь ребенку бегать и делать все, что ему вздумается.

Зная, что это будет последней каплей, он тихо говорит:

— Я не ребенок.

Профессор бросает цифровой планшет и, когда он с оглушительным шумом падает на пол, произносит:

— Ты продолжаешь вести себя как ребенок, поэтому мы и относимся к тебе именно так. — Мультяшный мишка на экране перескакивает дверной проем, и она резко выключает картинку. — Почему ты меня не слушаешь? Я пытаюсь тебе помочь. Ты когда-нибудь поймешь это?

Он молчит, все его мышцы напряжены.

— Максимилиан, я знаю, что мы были жесткими с тобой, но Воеводство создано людьми и для людей. Ты все еще можешь исправить то, что натворил.

Макс молчит, обдумывая ее слова.

— Папе понравилась Кэрис, когда они познакомились.

Мать смотрит на сына в замешательстве:

— Что?

— Ты считала, она очень хорошая, пока не узнала, что я люблю ее.