Виктор посмотрел ей в лицо. Один глаз был приоткрыт, видимо удар задел какую-то мышцу или сухожилие в лице. Прищурившись этим глазом, она будто смотрела на него, будто наблюдала за ним, за живым откуда-то из мира мертвых. Может она просила его о прощении?! Может о помощи? А может она упрекала его за этот удар, за то, что даже после смерти, он не уделил ей должного уважения?!

— Ты заслужила это! — проговорил он ей, будто отвечая на ее молчаливый вопрос. Он вытянул вперед ногу и ботинком, небрежно, отбросил руку к ее разбитому лицу. — Ты предала меня! И теперь… — он снова развернулся и двинулся к двери, — иди в жопу!

Часть 7. Новая эпоха

Часть 7. Новая эпоха

1

1

Он не умер в тот день. Как не умер и на следующий, когда гроза разразилась с новой силой. Всю неделю, с утра и до вечера, дождь бил по кораблю крупными каплями ядовитых осадков, изо всех сил желая добраться до последнего человека внутри. Корабль трещал, скрипел, подтекал с разных мест ржавой вонючей жидкостью, но держался, как последний его оплот и надежда, как должна была держаться и она!

В тот же день, недалеко от могилы Алиссы, он закопал ее тело. Дождь закончился тогда к вечеру, и оранжевый блин солнца появился из-за облаков на горизонте уже совсем на закате. Он осветил косыми лучами деревья, траву… ее лицо. При свете его она казалась моложе, чем до этого. Разбитая губа, выбитые передние зубы, свидетельство его бешенства, в которое он пришел в своем нервном безумии. Потом он жалел об этом, о том, что ударил ее после смерти, о том, что не мог понять ее при жизни. Но если бы у него был шанс начать все сначала, смог бы он изменить что-нибудь? Закончилась бы история всей человеческой цивилизации иначе? Были бы они сейчас здесь, рядом с ним? «Нет, скорее нет! — мотал он головой, ботинком сгребая землю в ее могилу. — Я тут ни причем! Никто тут ни причем. Ни Лина, ни Йорг, ни Хью».

Прошло несколько дней. Пять, семь, десять. Их счет был потерян. Его часы давно остановились и времени в его привычном понимании для него уже не существовало. Он просто спал, ел, пил, справлял нужду. За дверью рассветало, потом снова темнело и снова рассветало. Он спал в любое время дня. Спал не по распорядку, а так, когда захочется. Когда не шел дождь (что бывало уже редко), он прогуливался вокруг корабля, прислушиваясь в ветру, к слабому шелесту раскрытых листьев на деревьях. День, год, час, месяц, — он ничего этого не знал, да ничто из этого и не было ему интересно. Какое дело ему было до того, было ли сегодня воскресенье или понедельник, какое ему дело было до того, что это была за страна, когда она все еще была? Здесь все принадлежало ему и в то же время, не принадлежало толком ничего. Здесь он был одновременно и Богом и нищим. У него был лишь этот корабль, измученная груда железа, державшаяся из последних сил. Ирония это или нет, но он, как капитан, уйдет на дно вместе с ним. И он чувствовал, что это будет уже скоро и вполне уже с этим смирился. Мысли о смерти посещали его уже не редко. «Ведь это так легко, — думал он, крутя в руках черный, с двумя оставшимися патронами в обойме, пистолет, — просто взять его, поднести к подбородку, направить и…» Но он убирал его обратно в карман, бережно проверяя предохранитель. Рано или поздно, он был почти уверен в этом, наступит момент, когда ему придется нажать на курок, но этот момент еще не настал, пока еще не настал…