Стало тяжело дышать. Ему не хватало воздуха. Ему не хватало простора. На планете, где он был один, ему становилось тесно. А что если этот корабль заодно с Хью? Что если его разваливающееся, покрытое ржавчиной, как какой-то опухолью тело и Хью это одно целое? Что если они вместе залезли в его голову и сидят там, топчутся, справляют нужду? Именно нужду! Да! Они срут в его голову, вымывая оттуда все ценное и оставляя лишь дерьмо! — он ударил себя в ухо, не сильно, а так, чтобы выбросить эту дрянь из головы, чтобы корабль и Хью выскочили оттуда и пошли к собачьим херам, чтобы… Но заскрипела дверь и он вздрогнул. Кто это? Кто пришел к нему? Хью?!

— Пришел опять, сученок?! — заорал он, прыгая на пол и ища в потемках пистолет. Если надо будет сделать еще одну дырку в этой башке, он сделает ее, но… Это он держал дверь, он пытался ее открыть!

— Куда ты пошел?! — услышал он явно и отчетливо, услышал так, что тело его вздрогнуло гораздо раньше того, как сознание обработало услышанное.

— Ты?..

— Я!

— Ты мертв! Ты сдох! Твоя башка разлетелась на мелкие куски. Я видел это! Я сам видел это! Мы собирали с Линой остатки твоего дерьма со стен и пола! Тебя нет. Слышишь?! Нет тебя!!!

Но он был. В темном углу что-то зашевелилось. Что-то бледное. Это было лицо. Его лицо! Виктор узнал очертания его скул, его носа, волос, его белые зубы, растянутые в злорадной улыбке. Он шел к нему. Пистолет уже был в его руке. Он целил ему в лоб, прямо между глаз. Еще мгновение, еще секунда и он выстрелит, и голова его, «моя голова!», разлетится как голова Хью, как арбуз в который дети ради шутки засунули петарду и подожгли.

— У меня для тебя плохие новости! — его сиплый голос пронзал тишину. Казалось, что он звучал со всех сторон. — Я есть, я был и я всегда буду! Корабль этот мой! Я здесь главный, не ты! Я!!!

Виктор с силой дернул на себя дверь и бросился прочь. Он повалился на влажную землю и тут же вскочил на ноги. Темно! Кругом было темно. Тут должен был быть день, чертов день, с солнцем, с облаками на небе, но была ночь, по-прежнему была эта чертова ночь, как будто он спал там не несколько часов, а сутки, как будто он уже спал там целую вечность. На небе висели яркие звезды. Стоял мороз. Было холодно и пар струей вылетал из его открытого и тяжело дышащего рта.

— Нет тебя, тварь! Нет! — заорал он, обращаясь к Хью, который стоял в дверях. — Я сам закапывал твое поганое вонючее тело в землю! Ты… ты там, ты до сих пор разлагаешься, тебя черви жрут, понимаешь! Хотя нет! Подожди! Подожди, твою мать! — заревел он еще сильнее (ему почему-то показалось, что Хью начал удаляться от него). — Здесь нет червей, ты просто гниешь, как… как дерьмо! Иди нахер из моего корабля, иди нахер к себе обратно, в могилу!