— Ты должен вернуться в «Орион», — спокойным, низким голосом отвечала она ему. Они все были спокойны, все кроме него, нервного, суетящегося, мечущегося взад и вперед. — Там твоя провизия и твой единственный шанс выжить.

— Вернуться к «Ориону»?!! — Виктор закричал еще громче. — Как я вернусь туда… к этому чертову «Ориону», если эти твари сидят там у моста и ждут не дождутся, когда я сам к ним приду и попаду в их… чертовы клешни?! Хотя подожди!.. — Виктор вдруг замолк на минуту, почесывая свое покрытое болячками лицо. Он вспомнил что-то, он что-то обдумывал. — Река… — произнес он, — она… через нее, наверняка, есть еще мосты… Ведь где-то там, может через десять, может двадцать километров будет еще один мост, может он не такой разрушенный, может… Йорг! — крикнул он, оборачиваясь туда, где еще совсем недавно стоял Йорг, — можно будет перейти эту реку вброд, если не будет моста?..

Но Йорг не отвечал. Йорга не было уже с ним. Был лишь он и его длинная, отбрасываемая розовевшим светом на снег тень.

— Эй! — проговорил он уже тише, с замиранием, — вы тут? — тот редкий момент, когда он действительно хотел видеть их рядом с собой, чувствовать их поддержку, помощь, слышать их голоса, пусть даже слышать только лишь в своей голове! Но они исчезли так же тихо и незаметно, как и появились.

Виктор повернулся и посмотрел назад, быть может они еще были где-то там, уходили от него прочь к мосту. Может он мог бы их крикнуть и возвратить! Но нет, их там не было, там не было никого, кроме… Он вздрогнул. Ноги подкосились под тяжестью тела и он медленно осел вниз. Две фигуры, те, которые видел он там, с моста, которые нашли его рюкзак, стояли подали, там, где начинался прямой участок дороги и смотрели на него! Казалось все их внимание, все сенсоры их, все внешние и внутренние органы чувств были направлены на его изнеможенную, обмороженную и умиравшую с голода фигуру. Он не видели их глаз, у них, может быть, вообще не было глаз, но он чувствовал, каким-то внутренним, отточенным уже здесь чутьем, чувствовал, что они видят его, что смотрят на него, что медленно влезают в его душу, обволакивая ее своими слизкими длинными щупальцами.

— Твою мать… — произнес он отчаянно, еле слышно. Он сидел на корточках, прямо посреди дороги, посреди белого снега, подсвечиваемый лучами солнца, которое уже подползало к горизонту. Они не могли не видеть его, они… если только они были живыми, точнее, реальными, видели его и чувствовали! И сейчас они подойдут к нему, сейчас они его схватят, они убьют его или положат на стол и будут препарировать, пытаясь понять структуру его жалкого голого человеческого тела…