Все, что я могла — действовать на опережение. Прояви хоть намек на слабость, лишилась бы шансов дожить до утра.

Вот ведь парадокс: все равно умирать, но как же хотелось жить!

Эта мысль мелькнула и пропала. Было не до нее.

Быстрого движения не заметил никто, а моя слишком активная собеседница уже лежала на полу и корчилась от боли. Урок не прошел даром, хоть одна и попыталась подскочить. Не знаю, что ее остановило: мой полный безумия взгляд или то, как раздувались ноздри.

Спустя минуту после этой демонстрации у меня было свое место. Среди них бешенным зверем была только я, остальные так… шавки.

Ночь я не спала, дремала вполглаза. Стоило мне затихнуть, как явственнее становились шорохи. Они, как часто и бывает, считали, что количество решает все.

Смешно, я могла, не запыхавшись убить их всех, но не сумела уберечь себя от беды.

Утро стало ранним. Небо только-только посветлело, когда в камеру вошли гвардейцы. Дав лишь справить нужду, выстроили всех у стены. Вместо тонких и легких пластиковых наручников на руках застегнули широкие металлические полосы, к которым крепились длинные цепи.

Жаль, не удастся сказать Индарсу, что у него паранойя. Отсюда и так не сбежать, к чему такие предосторожности?

Или, чтобы смогли осознать, в каком дерьме оказались? Так и без этого понятно.

Внутренний сарказм помог справиться с нахлынувшим отчаянием. До меня лишь сейчас начало доходить, что смерть, это — необратимо. Удивительное открытие для той, кто каждый день рисковала своей жизнью.

По коридору нас вели по одной. Два гвардейца впереди, двое сзади. Чеканный шаг и дребезжанье цепей. Не будь я действующим лицом этого абсурда, могла бы и посмеяться.

Зал, в который нас загнали, оказался небольшим. У дальней стены голографический экран, у той, рядом с которой выстроили нас, столбы с крюками. Мое не вовремя проснувшееся ехидство нашло сходство со скотобойней и… заткнулось.

Стоявшая справа от меня начала тихо подвывать. Та, что пыталась повеселиться со мной ночью, горланила что-то неприличное. Еще одна рыдала…

Похоже, не только для меня поход сюда стал откровением. Зная, что нас ждет, мы все продолжали на что-то надеяться. Даже я…

Наверное, это было глупо.

Судом происходящее назвать было трудно. Вошедший в зал последним мужчина называл имя, тот, что был на экране, не поднимая головы от бумаг, произносил: «Смертная казнь», и переходили к следующей.

Заминка возникла лишь со мной, но и здесь они выкрутились. Безымянная и… приговор: «Смертная казнь».

Я ему не удивилась.

После этого шоу нас развели по одиночкам. Привычка даже в плохом находить хорошее не подвела меня и сейчас. Появилась мысль, что я смогу хотя бы выспаться.