Представить себе остальное труда уже не составляло.

Судя по допросам, приисковые как раз покидали зону ограждения. Часть из них уже вышла за защитное поле, кто-то разговаривал с зацепившимся за что-то наемником. Уже с той стороны… Скорее всего — Скорповски. Еще один шел от выставленных перед казармой столов в сторону досмотрового тамбура. С этой… Ясин…

Когда рвануло, Компато если и задело, то лишь слегка, а вот Амару досталось, и серьезнее, чем тому счастливчику, чьи откровения я изучала. С остальными наемниками все оказалось значительно хуже.

В этой интерпретации причина резни выглядела не столь драматично, чем в версии Ханаза, но не оставляла после себя множества вопросов. Скорповски просто выполнял приказ, скрыв следы произошедшего. Ну а девчонке всего лишь не повезло… Зверски изнасиловал ее, а потом и убил, скорее всего, сам Компато. Для убедительности разыгранного спектакля.

Я думала, что после Маршеи, принесшей мне знакомство с Дайрисом Ханри и его сыном и столкнувшей с ситуацией, когда предают свои же, я уже ничему не удивлюсь. Я — ошибалась.

Избавиться от рефлексий было несложно, достаточно напомнить себе, что все это не имело значения — жалость нужна живым, мертвым важнее, что все это не зря.

Не дав себе передумать, резко поднялась. Проблемы с физиологией и частичная потеря памяти — достаточная причина для развода и ухода из наемников, что в моих глазах реабилитировало и Ясина, и… Ханаза. Теперь я точно знала, к кому попадали кредиты, которые он регулярно отправлял на Приам.

Улочка, на которой находился дом Амара, была последней в ряду таких же, как она. Ровные дорожки, одноэтажные строения за зеленой оградой… Пока подходила, машинально отмечала и веселый, жизнеутверждающий свет в окнах, и редкие вскрики засыпающих птах, и легкий ветерок, лениво треплющий листву…

Мир, в который я попала, не знал моих тревог.

Из ближайшей калитки прямо под ноги кинулся пушистый комок. Тело среагировало готовностью к действию, но я заставила себя расслабиться. Местная зверушка внешне ничем не напоминала земных кошек, но играла на Эстерии ту же роль — домашнего питомца. Темная, почти черная шерсть, большие слегка фосфоресцирующие глаза. Длинные, с кисточкой на концах, ушки.

Столкнувшись со мной, зверек отпрянул, но отскочил недалеко, усевшись на траву и с интересом рассматривая меня.

«Первый наблюдатель…» — тут же откликнулось внутреннее ехидство.

Заткнув, двинулась дальше. Шла, не скрываясь — ничего предосудительного я не сделала ни в одной из своих ипостасей.

«Не считая Шаевского…» — ввернул «оппонент». С усмешкой.