Впрочем, не только меня. Задумчивое выражение лица Ханаза дополнялось растерянностью на физиономиях Звачека и Валева.

Я их прекрасно понимала. В отличие от Шторма, предпочитавшего в разговоре со «своими» избегать излишней дипломатичности, Орлов чаще всего был весьма сдержан.

Этот случай явно относился к исключениям…

— Николай Сергеевич, — лишь теперь поднялась я с кресла, догадываясь, что рассчитывать на дружеский разговор больше не приходится, — я могу…

Чем сумела довести генерала до такого состояния, я даже не догадывалась.

— Ты хоть иногда думаешь, что творишь?! — словно меня и не услышав, Орлов наклонился к экрану.

Выглядел генерал… отвратительно. Усталость — усталостью, но просматривалась в нем и какая-то безысходность…

Паскудное чувство! Вроде и вины нет — все мы работали за гранью своих возможностей, но вот конкретно перед Орловым было стыдно.

— Николай Сергеевич… — сделала я вторую попытку.

Эта тоже оказалась безуспешной…

— Я и тебя… И твоего Шторма… Разбаловал, твою… Все Лиз, да Лиз… — чем дальше, тем сильнее распалялся Орлов. Паузы были короткими… жалящими!

Прав был Славка, утверждавший, что в гневе генерал страшен. То ли на контрасте, но каждое слово било, словно пощечина. И не увернуться, и не ответить…

— Господин генерал! — чуть повысила я голос.

Выслушать — не проблема, да и свидетели ничуть не смущали, но ведь сам, когда остынет, будет чувствовать себя неловко. Не потому, что отчитал, потому что — женщина.

— Ты зачем в это полезла?! — рявкнул тот в ответ.

Долбанул по столу кулаком так, что стоявшая на краю чашка сорвалась вниз…

Звон осколков его ничуть не отрезвил:

— Тебе своих проблем мало, решила сунуть нос в чужие?! Это чтобы уже без вариантов… Не те, так эти…

Ханаз приподнял бровь… Я бы и хотела, но ответить не могла. И не в этой ситуации выдавать их присутствие, да и не просчитывала, за что получала со всего генеральского темперамента.

— Николай Сергеевич, — ринулась я на амбразуру, — может, закончим с предисловием?