Визит мистера Говарда застал меня врасплох – я уже почти надеялся, что ФДП сохранит нас в своей платежной ведомости, пока Пэту не сделают операцию, хотя травму он получил не по их вине, а потому, что нарушил их инструкции. Но с такой-то кучей денег они, по моему мнению, могли бы позволить себе быть щедрыми.
Однако мистер Говард даже не заикнулся о том, будет или не будет Фонд оплачивать инвалидность Пэта, он просто хотел узнать, как скоро я могу явиться в центр подготовки.
Я был в полном смятении, мать – в истерике, папа – в бешенстве, а мистер Говард был вежлив и обходителен. Послушать его, так ничего вообще и не произошло, уж во всяком случае – ничего такого, что имело бы малейшее отношение к прекращению действия контракта. Вторая и третья договаривающиеся стороны взаимозаменяемы; если Пэт не может лететь, ясное дело, лечу я. Не случилось ничего, снижающего нашу эффективность в роли средства связи. Конечно же, само собой, они дали нам, в связи с печальным случаем, несколько дней, чтобы успокоиться, но не могу ли я явиться в ближайшие дни? Сроки поджимают.
Папа побагровел, он захлебывался словами. Разве вам мало того, что вы уже сделали с этой семьей? Есть ли в вас хоть капля порядочности? Хоть немного такта?
И в самый разгар всего этого цирка, когда я пытался осмыслить новую ситуацию и решить, что же мне-то сказать, меня беззвучно окликнул Пэт:
Я извинился и поспешил к нему. Мы с Пэтом почти совсем не переговаривались телепатически со времени его возвращения. Раз-другой он окликал меня ночью, чтобы я принес воды или сделал еще что в этом роде, но беседовать мы не беседовали, ни вслух, ни мысленно. Я ощущал только некую темную, угрюмую стену молчания, которой он отгородился от меня. Я не знал, что с этим делать, – впервые один из нас был нездоров в одиночку, без другого.
Но когда Пэт окликнул меня, я бросился к нему со всех ног.
– Закрой дверь.
Я закрыл. Он мрачно поглядел на меня.
– Надеюсь, я выдернул тебя оттуда раньше, чем ты успел что-нибудь им наобещать?
– Да.
– Тогда иди к ним и скажи папе, что я хочу сию же секунду с ним поговорить. И скажи маме, что я прошу ее перестать плакать, а то она меня очень расстраивает. – Он сардонически ухмыльнулся. – А мистера Говарда попроси дать мне поговорить с родителями наедине. А сам потом мотай отсюда.
– Чего?
– Уходи и не задерживайся, чтобы сказать «до свидания», и не говори, куда уходишь. Когда ты понадобишься, я позову. Если ты будешь ошиваться здесь, мама тебя обработает и заставит надавать обещаний. – Он мрачно поглядел на меня. – У тебя никогда не было никакой силы воли.