«И я здесь ради Корбина», – подумала она. Ее рассудок никак не мог принять этот факт. Она пришла в этот вонючий склеп, подписав целую кучу документов, связавших ее по рукам и ногам на стандартный год – на целый стандарт, твою мать! – и все ради Корбина. Этого сварливого, неприятного никчемного типа. Почему он? Почему именно она? Сиссикс могла смириться с тем, что Корбин находится с нею на одном корабле, могла смириться с тем, что вынуждена делить с ним пищу и воздух, но это – это был просто какой-то абсурд! Несправедливый. И незаслуженный.

Через какое-то время Сиссикс разглядела возвращающегося охранника, ведущего человека. В человеке что-то было не так. Сиссикс видела это по его движениям. Что с ним сделали? Когда человек подошел ближе, Сиссикс шумно втянула воздух сквозь зубы. Его тело было покрыто синяками, багровыми с желтоватой каймой. Лицо представляло собой сплошное месиво, нос был свернут на сторону. Человек двигался с трудом, зажимая бок рукой. Другой рукой он как мог прикрывал свои гениталии. Ох уж эти люди! Честное слово, после того как его избили и бросили в колодец, неужели его беспокоит нагота?

Но тут Сиссикс рассмотрела выражение лица Корбина. Сперва она решила было, что это злость, но нет – это был стыд. Сиссикс до конца никогда не могла понять присущее людям чувство стыда, но она понимала, насколько глубоко оно в них сидит. Также она понимала, что всю ту неприязнь, которую она испытывала к Корбину, он возвращал ей с лихвой. Наверное, для него унизительным было уже одно то, что его вели под конвоем полностью обнаженным, но то, что его в таком виде увидел тот, кого он ненавидел, явилось величайшим оскорблением. Сиссикс пожалела, что вместо нее за Корбином не прислали кого-нибудь другого. Она отвела взгляд.

– Он точно нужен вам? – спросил охранник. – Это отродье вызывает омерзение.

– Принесите отродью одежду, – сверкнула глазами Сиссикс.

– Скорее всего, она была уничтожена.

Сиссикс сделала несколько шагов к Корбину, который едва держался на ногах. Взяв его руку, она положила ее себе на талию, помогая ему стоять. Прикасалась ли она к нему когда-либо прежде? Вряд ли. Впрочем, по крайней мере должно было быть приветственное рукопожатие, когда Корбин впервые появился на борту «Странника».

– У вас есть хоть что-нибудь? – снова обратилась к квелинцу Сиссикс. – Одеяло? Полотенце? Все что угодно.

Поколебавшись, охранник открыл стенной шкаф с медицинским снаряжением. Несмотря на то что лицо квелинца оставалось непроницаемым, у Сиссикс сложилось ощущение, что он до смерти боится чем-либо ее задеть. Конечно, сама она никто, однако ее вид входит в «бльшую тройку» парламента ГС и имеет в нем значительно больший вес, чем квелинцы. Дипломатические отношения между этими двумя видами можно в лучшем случае считать натянуто-вежливыми, и известие о том, что квелинские правоохранительные органы плохо отнеслись к аандриске, неизбежно попадет во все новостные потоки.