— Мой «здравый смысл» имел бы гораздо больше смысла, если бы я свел концы с концами чуть пораньше — например, вчера.

— Как бы то ни было. Что было, то прошло, и мертвых не воскресишь. Я жив — и очень рад этому обстоятельству. Подумаем о будущем. Каковы твои планы, если не секрет?

— Я хотел бы, чтобы мне восстановили зрение. У меня опять мутно в глазах. А еще я хотел бы вернуться в Балад и узнать, что случилось с Искрианой.

Шерматц печально покачал головой:

— Если она погибла, твои поиски будут тщетны. Если она жива — как ты найдешь ее в Потусторонних лесах? Впрочем, я могу организовать розыск. Предоставь это мне.

— Как вам будет угодно.

Шерматц снова повернулся к пульту управления:

— Корчионе.

— Слушаю.

— Прикажите капитану «Изирдьира Зиаспрайде» приземлиться на унцибальском космодроме в сопровождении пары патрульных крейсеров. Кстати, «Трессиан» и «Крутой» уже на орбите.

— Будет сделано.

Шерматц обратился к Джантиффу:

— В переходные периоды неустойчивости полезно демонстрировать символы безопасности. «Изирдьир Зиаспрайде» выполняет эту функцию как нельзя лучше.

— Что вы сделаете с заговорщиками?

— Я еще не решил. Что ты предлагаешь?

Джантифф помотал головой из стороны в сторону:

— Масштабы их преступления выходят за рамки обычных человеческих представлений. Никакое наказание не кажется достаточным. Просто убить их было бы смешно.

— Ты совершенно прав. Спектакль возмездия должен быть по меньшей мере пропорционален спектаклю преступления. В данном случае пропорциональное возмездие невозможно. Придется, однако, что-то придумать. Джантифф, дай волю своему буйному воображению!

— У меня нет особых способностей в области изобретения наказаний.

— Мне наказания тоже не по душе. Я вынужден, однако, играть роль последней инстанции, восстанавливающей справедливость. Кроме того, мне нравится восстанавливать справедливость. А для этого — увы! — нередко приходится прибегать к суровым наказаниям. Такова неприятная сторона моих обязанностей. Если бы мы учитывали предпочтения преступников, преступники отделывались бы слишком легко или вообще не несли бы никаких наказаний. Согласись, что такое положение вещей недопустимо, потому что оно, по сути дела, являлось бы наказанием людей ни в чем не повинных.