– Ну, наконец-то.

– Начну, пожалуй, с солдат, которые их сопровождают…

* * *

– Все равно я тебя не понимаю, Мигель, – констатировал Гадах, шумно выпустив воздух из ноздрей. – Неужели ты не хочешь открыть глаза и посмотреть на свою жизнь рационально?

– Рационально? – удивился Мигель, открыв дверцу очередного шкафа. Слова Гадаха так возмутили его, что он даже не заглянул внутрь. – Это как так? А как я еще смотрю на свою жизнь?

– У тебя верная жена, двое детей, мир и покой в доме, – Гадах ударял ребром ладони в другую ладонь каждый раз, когда называл новый пункт. – Родители живы и здоровы, сестра младшая счастлива в браке. Мечта любого мужчины. Но в душе у тебя – графские развалины.

– У меня в душе торт? – Мигель нахмурился и пожал плечами. – О чем ты, черт тебя возьми, говоришь?

– Какой еще торт? – Гадах с силой постучал себя по лбу. – Развалины у тебя в душе! Все рушится.

– Я тебя не понимаю, – Мигель отвернулся и заглянул, наконец, в шкафчик. Там не было ничего полезного.

– Ты все прекрасно понимаешь, – осуждающе прошипел Гадах. – Эта работа разъедает тебя.

– Ничего она меня не разъедает, – неуверенно, словно оправдывающийся школьник, отозвался Мигель.

– Жене в глаза смотреть не можешь, – Гадах проигнорировал слова Мигеля. – На детей не можешь нормально смотреть. Тебе сорок один год, но ты почти полностью седой. Поэтому сестра тебе и волосы красит. Ты ведь в этом ужасе который год вертишься. Столько друзей похоронил. Свою тетю похоронил. Сам дважды чудом выжил. Это не проходит просто так.

– Хватит, хватит, заткнись! – заорал во всю глотку Мигель и швырнул в Гадаха какую-то банку, которая попалась под руки.

Но Гадаха там не было. Мигель шумно вздохнул и постарался успокоиться. Он оглядел комнату, нервно подергиваясь. Это была квартира кого-то из работников. Две комнаты, примерно одинаковые по размеру, не темные и не светлые. Одну условно можно было назвать спальней, другую – кухней. В спальне была установлена компактная душевая, в нишу в стене была встроена туалетная кабинка. Кухня была по совместительству столовой, а вся квартира больше напоминала общежитскую. Стены в спальне были покрашены в приятный сиреневый цвет, на тумбочке рядом с кроватью стояли в рамках яркие фотографии, на стенах висели картины – распечатанные фотографии работ Писсарро. На обеденном столе стоял компактный компьютер, возле него лежали блокноты и ручки. Больше никаких предметов в квартире не было. Разве что еще посуда да бытовая химия. Одежда, по-видимому, убиралась в какой-то стенной шкаф, который не бросался в глаза. Постель была аккуратно заправлена, все дверцы закрыты, ящики задвинуты. Мигель отогнал мысль о том, чтобы пройти в спальню и полюбоваться картинами и открыл дверцу последнего неосмотренного шкафчика. Там тоже ничего съестного не было. Вернее, в холодильнике была какая-то еда, но понять, сколько времени она там находилась, было невозможно. Ведь на этой планете ничего не портилось, но проверять продукты на съедобность не хотелось. Было решено, что собирать можно только консервы. Все остальное было решено оставить и не экспериментировать с этим. Сколько Мигель уже обошел квартир, он не знал. Они все были одинаковые. Только оформление менялось. Здесь хотя бы были картины.