– Нет, сэр. Нас разняли.

– Отлично. Баслим, хотите что-нибудь добавить?

– Нет, сэр.

– Все было именно так?

– Да, сэр.

Брисби продолжал играть желваками и молча размышлял. Он был полон гнева – чувства, которого не мог себе позволить, находясь при исполнении служебных обязанностей, – он чувствовал, что его обманули. Нет, тут что-то не так.

Он решил повременить с принятием решения.

– Отойдите назад. Полковник Стэнк…

– Да, сэр?

– Там были и другие. Я хотел бы выслушать и их тоже.

– Они ждут вызова, сэр.

– Очень хорошо.

Торби был приговорен к трем дням карцера на хлебе и воде, условно с приостановкой исполнения приговора на тридцать суток испытательного срока, и понижению в звании.

Против Пибби было выдвинуто обвинение (трибунал отклонил предложенные Брисби обвинения и меры наказания) в «подстрекательстве к бунту с использованием оскорбительных выражений, относящихся к расе, вероисповеданию, месту рождения или граждански-правовому статусу другого гвардейца, предшествовавшим вступлению его в должность на борту корабля, находящегося…» – и так далее. Приговор гласил: «Три дня карцера на хлебе и воде, условно с приостановкой исполнения приговора на девяносто дней испытательного срока, и понижение в звании на одну ступень».

Брисби в сопровождении заместителя вернулся в свой кабинет. Лицо полковника было хмуро: разбирательство вывело его из себя. Стэнк сказал:

– Хуже всего, что ты наказал мальчишку Баслима. Мне кажется, он был прав.

– Согласен. Однако «подстрекательство к бунту» не оправдывает самого бунта.

– Разумеется. Но мне не нравится этот тип Пибби. Надо бы выяснить, соответствует ли он занимаемому посту.

– Ну что ж, займись этим. Но, черт возьми, у меня такое чувство, будто я сам спровоцировал эту драку.

– Что?!