Глава 12

Гийкхаг поднялся в третьем часу после восхода. Перепончатые крылья соскользнули с берега и круто пошли вверх в восходящем токе воздуха над горячей полосой песка. Гийкхага страховал Гонец, с трудом удерживающий трусливую Рокх поблизости от блистающих перепончатых крыльев. Кузнецы остановили машины, в поселении было тихо. Черный дым от кричных печей поднимался вертикальными столбами, на большой высоте стекался в облако, и легкий восточный ветер относил его к Раганге. Уже под облаками поднимался Гийкхаг кругами, все выше и выше, как ястреб в поисках добычи. На поворотах крылья вспыхивали, отражая солнце, – по толпе перекатывался возбужденный говор…

Почти все сошлись на берег. Смотрели вверх угрюмые Кузнецы – бороды торчком, довольные улыбки на закопченных лицах. Кое-кто из Наблюдающих Небо принес на берег свои инструменты, десятки труб следили за полетом Гийкхага. Ждали, когда он кончит подъем и начнет горизонтальный полет над Рагангой, – по условию, совет запретил ему летать над сушей, пока не убедится в надежности аппарата. Но молодой Кузнец набирал и набирал высоту, он уже казался черной точкой в яркой синеве.

– Пожалуй, он прав, – сказал Колька. – Над Рагангой нисходящий поток, нужен запас высоты. Вода-то холоднее суши…

– А вверху тепло, солнышко ближе… – послышался насмешливый голос.

Джаванар стоял рядом. Колька протянул ему руку – Охотник со смехом пожал ее.

– Странен твой мир, Адвеста! Не принято ли у вас наступать друг другу на ноги вместо полуденного приветствия?

Колька нехотя усмехнулся. «Рассказать бы тебе миф об Икаре с вытекающими соображениями – перестал бы ты смеяться, Охотник».

– Он спускается слишком быстро, – проговорил Ахука.

Джаванар выхватил у Ахуки трубу, лег на спину.

Колька тем временем потерял Гийкхага из виду. Повертел головой и вдруг, далеко в стороне, нашел. Светлая точка стремительно скользила к земле, наискось, как по невидимой, туго натянутой веревке. Толпа загудела. Сильно отставая от светлой точки, снижалась темная – Гонец не мог догнать Гийкхага, не мог подставить спину своей Птицы и прекратить падение.

– Он выправляется! – кричали люди. – Падает, падает! Великая Память, он разобьется! Говорю вам, он спускается! Он спускается!

– Воистину, он спускается, – озабоченно проговорил Джаванар. – Что бы он мог увидеть сверху? Ко мне, Охотники!

Теперь и простым глазом было видно, что Гийкхаг намеренно теряет высоту. Поставив крылья почти вертикально, он под тупым углом несся к земле так, что аппарат едва не срывался с планирования, – было видно, как вздрагивают крылья, теряя поток и входя в него опять. Колька едва успел подумать, что рядом с восходящим потоком, навстречу которому спускается аппарат, есть нисходящий к воде, как крылья щелкнули друг о друга – Гийкхаг взмахивал ими, пытаясь выровняться, – и вдруг перевернулись и рухнули. Толпа взвыла. Одно крыло разлетелось в щепу, другое было цело и раскачивалось на песке, как парус. Врачи бегом, зигзагами спускались с крутого откоса – впереди бежал Лахи. Весь берег кишел людьми, как муравейник. Кольке почудилось, что в толпе, крутящейся вокруг Гийкхага, мелькнула спина Дхармы, над самыми головами скользнула Птица. Охотник что-то кричал сверху, и вдруг высокий мелодический звук пронизал воздух.