Как ни странно, Губернаторский остров не утонул под такой тяжестью.

К северу от столицы, на острове Бьюкенена, вырастал новый город – учебные лагеря Воздушных сил и Сухопутных войск Республики. Генеральные штаты выражали озабоченность этим фактом: мол, устройство военной базы под самым боком столицы есть не что иное, как приглашение к национальному самоубийству, поскольку одна водородная бомба может стереть в пыль и правительство, и большую часть Вооруженных сил Венеры – и тем не менее все оставалось по-прежнему. Военные выдвигали тот довод, что личному составу необходимо обеспечить досуг, а если построить лагеря на безлюдье, солдаты дезертируют и разбегутся по своим фермам и шахтам.

Многие и вправду подались в дезертиры. А тем временем Нью-Лондон прямо-таки кишел солдатами. В «Обеденном павильоне Двух миров» было не протолкнуться с утра до ночи. Старина Чарли метался от плиты к кассе, а руки Дона не просыхали от горячей воды и моющих средств. Как только освобождалась минутка, он бежал в пристройку набить топку котла маслянистыми поленьями дерева чика, которые приносил дракон по имени Маргаритка (несмотря на имя, дракон был самец). Греть воду электричеством вышло бы, конечно, дешевле: электроэнергия была побочным продуктом атомного реактора, расположенного от города к западу, и доставалась практически задарма. Но электрооборудование стоило бешеных денег, да и достать его было практически невозможно.

Такие обычные для фронтира контрасты встречались в Нью-Лондоне на каждом шагу. Грязные неасфальтированные городские улицы освещались электроэнергией от атомных станций. Челноки на воздушно-реактивной тяге связывали город с другими поселениями, но в городской черте жители большей частью передвигались на своих двоих, а транспорт – такси и метро – заменяли гондолы. Некоторые из них были механизированы, но в основном приводились в движение с помощью человеческих мускулов.

Нью-Лондон был уродливым, неудобным, недостроенным городом, но жизнь в нем бурлила. Шумный, буйный стиль этого места нравился Дону гораздо больше, чем оранжерейная роскошь Нью-Чикаго. Он был столь же оживленным, как корзина, полная щенков, и столь же энергичным, как удар в челюсть. В самом воздухе витали новые веяния, новые надежды и новые проблемы…

Проработав в ресторане неделю, Дон ощущал себя так, будто работает здесь всю жизнь. Несчастным он себя не чувствовал, нет. Конечно, работа была нелегкой, и он по-прежнему был настроен добраться до Марса – не сейчас, но со временем, – а пока он хорошо спал, хорошо ел, не болтался без дела… К тому же вокруг было полно собеседников, с кем можно было поговорить, поспорить, – космонавты, гвардейцы, политики, те, что помельче, – словом, самый обычный люд, которому были не по карману заведения другого ранга. Заведение Чарли вскорости превратилось в клуб, где кипели политические дебаты, оно стало агентством городских новостей, фабрикой слухов. Сплетня, родившаяся за тарелкой приготовленного Чарли кушанья, частенько уже назавтра появлялась на первых полосах нью-лондонской «Таймс».