И снова улегся ему на лицо, счастливо мурлыча.

Капитан Стоун показал себя зрелым мужчиной. Зная на этот раз, с чем имеет дело, он бережно снял кота и сам вернул его Лоуэллу.

– Держи его при себе, – сказал он, – и не отпускай. – И тщательно закрыл за собой дверь.

Не менее тщательно Роджер закрыл на ночь дверь их супружеской каюты. На «Роллинг Стоуне» вентиляционные отверстия не были снабжены заслонками – на таком маленьком корабле они, конечно, все время стояли открытыми. Для плоского кота это была широкая прогулочная зона. Ночью Роджера Стоуна посетил кошмар, в котором он задыхался, пока жена не разбудила его и не сняла с его носа Пушистика. Роджер снова произнес кое-какие слова.

– Все хорошо, дорогой, – успокаивала его Эдит. – Спи. – Пушистика она взяла к себе, и кот утихомирился.

Назавтра корабельный распорядок был нарушен авралом – всех, способных держать в руках гаечный ключ или аппарат для точечной сварки, бросили на установку вентиляционных решеток.

Тридцать семь дней спустя у Пушистика появилось восемь маленьких золотистых котят – в точности таких же, как он, но всего пару дюймов в диаметре. Когда они сворачивались, то были величиной с мраморный шарик. Все, включая капитана Стоуна, сочли, что они – прелесть, и без конца гладили их одним пальцем, слушая, как они тоненько мурлычут, – звук был настолько высоким, что находился почти за пределами человеческого слуха. Все с удовольствием их кормили, а котята никогда не отказывались от еды.

Через шестьдесят четыре дня у котят появились котята, по восемь штук у каждого. Шестьдесят четыре дня спустя, на сто сорок шестой день отлета с Фобоса, у котят котят появились котята; теперь их стало пятьсот тринадцать.

– Надо это как-то прекратить, – сказал капитан Стоун.

– Да, дорогой.

– Я серьезно. При таких темпах мы останемся без еды, не дотянув до цели, даже если залезем в товары близнецов. А кроме того, мы просто задохнемся под грудой мурлыкающих меховых ковриков. Сколько будет пятьсот тринадцать на восемь? А если это еще умножить на восемь, сколько будет?

– Чересчур много, на мой взгляд.

– Дорогая, это самое мастерское преуменьшение со дня смерти Меркуцио[76]. И я не уверен, что все правильно посчитал, это экспоненциальная прогрессия, а не геометрическая… но все равно мы раньше умрем с голоду.

– Роджер!

– По-моему, надо… да, что?

– Кажется, есть простой выход. Все марсианские существа на холоде засыпают.

– Да?

– Поместим их в трюм – там, к счастью, есть место.

– Согласен со всем, кроме слов «к счастью».